Тропа воскрешения - Майкл Коннелли

вспомнил, как читал этот отрывок в стенограмме. Меня он так не зацепил. Но это был Босх. Я уже видел это прежде: его способность замечать детали и улики, видеть, как они стыкуются или расходятся. Он играл в шахматы, пока большинство играло в шашки.

— Интересно, — наконец сказал я. — Выходит, это была женщина‑детектив?

— Не обязательно, — ответил Босх. — Возможно, кого‑то срочно вызвали из дома, и не было времени надеть форму. Но похоже, что это кто‑то из его отдела. Детективы обычно носят значок на поясе. Значок на цепочке чаще у сотрудников в штатском — отделы по борьбе с бандами и наркотиками. Они прячут его под одеждой и вытаскивают, когда что‑то происходит — облавы, перестрелки, места преступлений.

— Понял.

Босх начал перебирать бумаги в папке у себя на коленях. Я увидел, как он вытащил один из документов.

— Что это? — спросил я.

— Первый рапорт о преступлении, — ответил Босх. — В нём указаны имена двух помощников шерифа, которые первыми приехали: Гутьеррес и Спейн.

— Значит, нам надо будет с ними поговорить.

— Возможно, не сразу, — сказал он. — Помнишь, ты говорил не оставлять следов, пока не будем готовы?

Я кивнул.

— Верно.

Босх вытащил ещё один документ.

— Это что? — спросил я.

— Журнал вещественных доказательств, — ответил он. — Цепочка хранения. — Он пробежал взглядом по строкам. — Здесь сказано, что диски с пробами на остатки пороха забрал помощник шерифа по имени Кит Митчелл.

— Нам нужно это проверить, — сказал я.

— Может, это и ничего, — сказал Босх. — Но я проверю.

— И как ты собираешься строить разговор с мальчиком? — спросил я.

— Пока не знаю, — ответил он. — Дай мне сначала дочитать дело, а потом обсудим. А ты лучше позвони матери Синди и скажи, что мы уже едем.

— Звучит как план, — сказал я.

Глава 12.

Дом, где выросла Люсинда Санс, находился на Мотт-стрит в Бойл-Хайтс. Район был покрыт граффити банд и запущенностью. Вокруг многих домов тянулся белый штакетник заборов — знак верности и одновременно защита от уличной банды, которая на протяжении поколений держала здесь власть. Мать Санс звали Мюриэль Лопес. У её дома тоже был забор, а рядом с ним — пара бандитов. Двое мужчин в брюках чинос и футболках, выставляющих напоказ татуированные руки, болтались на крыльце, когда мы подъехали к обочине.

— Ого, — сказал я. — Похоже, у нас тут приветственный комитет.

Босх оторвал взгляд от отчёта, который читал, и посмотрел на двух мужчин, которые, в свою очередь, внимательно смотрели на нас.

— Мы правильно указали адрес? — спросил он.

— Ага, — ответил я. — Это то самое место.

— Просто чтобы ты знал, я не вооружён.

— Не думаю, что это станет проблемой.

Мы вышли из машины, и я протиснулся через калитку в штакетнике, опередив Босха.

— Ребята, мы пришли к миссис Лопес, — сказал я. — Она здесь?

Обоим было чуть за тридцать. Один — высокий, другой — коренастый.

— Вы адвокат? — спросил высокий.

— Верно, — ответил я.

— А он кто? — кивнул он на Босха. — Похож на копа. Старого копа.

— Он мой следователь, — сказал я. — Поэтому он со мной.

Прежде чем обстановка успела накалиться ещё больше, входная дверь открылась, и на крыльцо вышла женщина с сединой в волосах. Она заговорила по-испански так быстро, что я не разобрал ни слова. Передо мной будто оказалась Люсинда лет через двадцать. У Мюриэль были те же тёмные глаза и цвет лица, та же линия подбородка. Волосы, хоть и серебристо-седые, были стянуты в хвост, открывая тот же самый «вдовий пик», что и у её дочери.

Двое мужчин не ответили ей ни слова, но я увидел, как их уровень тестостерона заметно снизился.

— Мистер Холлер, — сказала женщина. — Я Мюриэль. Пожалуйста, входите.

Мы поднялись на крыльцо и направились к двери. Мужчины расступились и встали по обе стороны проёма. Снова заговорил высокий:

— Ты вытащишь Люсинду?

— Мы обязательно попробуем, — ответил я.

— Сколько она должна тебе заплатить?

— Ничего.

Я на мгновение задержал на нём взгляд, затем вошёл в дом. Следом прошёл Босх.

— Ты всё ещё похож на полицейского, — сказал высокий ему в спину.

Босх не ответил. Он просто вошёл в дом, и Мюриэль закрыла за нами дверь.

— Я позову Эрика, — сказала она.

— Одну минуту, Мюриэль, — остановил я её. — Кто эти ребята и откуда они знали, что мы приедем?

— Тот, который разговаривал с вами, — мой сын Карлос, младший брат Люсинды. Сесар — её двоюродный брат.

— Вы сказали им, что мы придём поговорить с Эриком?

— Они были здесь, когда вы позвонили и сказали, что приедете.

— Они живут тут?

— Нет, живут на этой же улице. Но часто заходят.

Я кивнул и теперь воочию понимал, как Люсинда спешит: ей нужно было выйти на свободу, чтобы спасти сына от будущего в банде.

Мюриэль провела нас в гостиную и сказала, что пойдёт за Эриком в его комнату. Пока мы ждали, слышались приглушённые голоса, и, наконец, она вернулась, держа Эрика Санса за руку. На нём были зелёные шорты, белая рубашка-поло и красно-чёрные кроссовки. Я сразу увидел безошибочную преемственность генетического наследия: тёмные глаза, светло-коричневая кожа, линия роста волос — всё было таким же. За несколько часов я успел увидеть три поколения этой семьи. Но мальчик казался меньше и более хрупким, чем я представлял себе тринадцатилетнего. Рубашка была как минимум на два размера больше и висела на его костлявых плечах.

Я начал жалеть, что попросил Люсинду позволить мне поговорить с её маленьким сыном о смерти отца и приговоре матери: он выглядел слишком уязвимым. Мы с Босхом обсудили всё ещё до нашего последнего подъёма в Бойл-Хайтс и решили, что он проведёт опрос после моего представления. Я надеялся, что Гарри проникнется тем же настроем, что и я, и поговорит с мальчиком мягко.

Гостиная была заставлена мебелью, стены и столики были покрыты семейными фотографиями. На многих были Люсинда и Эрик в разные годы. Мне казалось, что эти снимки не висели бы на самом видном месте, если бы Эрик вырос с