Лунатик - Ларс Кеплер

— Сейчас я буду считать в обратном порядке от ста. Тебе нужно только внимательно слушать каждую цифру. С каждым числом, которое ты слышишь, выдыхай и погружайся в расслабление ещё глубже… Девяносто девять, девяносто восемь…

Поначалу Хьюго думает, что, наверное, делает всё неправильно. Потом решает, что ему всё равно. Находит свой собственный темп и замечает, как его дыхание быстро подстраивается под обратный отсчёт доктора.

— Теперь тебе комфортно, — продолжает Эрик. — Ты сосредоточен на моём голосе, на убывающих числах. Представь, что спускаешься по длинной лестнице… С каждым числом ты делаешь ещё один шаг вниз. Становишься всё спокойнее и расслабленнее. Семьдесят семь, семьдесят шесть, семьдесят пять…

Хьюго старается как можно точнее следовать инструкциям. Сначала представляет лестницу в доме, потом — широкие марши в гранд‑отелях с красной ковровой дорожкой. Но вскоре понимает, что видит винтовую лестницу, которой раньше никогда не видел.

Она сделана из бледно‑серого металла и уходит прямо под землю.

Двигаясь в такт дыханию и словам доктора, он начинает спускаться. Делает осторожные шаги. Вся конструкция при этом слегка подрагивает.

— Ты продолжаешь спускаться по лестнице, шаг за шагом. Шестьдесят четыре, шестьдесят три…

Он опирается рукой на перила и старается сосредоточиться на голосе. Представляет, что винтовая лестница начала вращаться, будто бур в преисподнюю.

— Пятьдесят восемь, пятьдесят семь…

Он видит на перилах грязный отпечаток ладони и ускоряет шаг. Его дыхание, напротив, становится всё более ровным. Кажется, что его буквально всасывает вниз. Металлические ступени лязгают под ногами, звук эхом отзывается, где‑то в глубине.

— Ты всё ещё спускаешься, и с каждым шагом немного больше расслабляешься, немного сильнее сосредотачиваешься на моём голосе… Сорок три, сорок два…

Хьюго переходит на бег, держась за перила. Чувствует центробежную силу, отбрасывающую от центрального столба. Кронштейны вибрируют, и он видит, как по шахте сыплется песок — ровной струйкой, как в песочных часах.

Счёт Эрика замедляется, а он несётся вниз всё стремительнее. Кажется, этому спуску не будет конца.

— Четырнадцать… тринадцать, — монотонно произносит голос доктора. — Когда я дойду до нуля, двадцать шестое ноября… Ты расслаблен и спокойно наблюдаешь за всем, что видишь. Здесь нет ничего опасного. Двенадцать, одиннадцать…

Хьюго сосредотачивается на голосе Эрика и теряет связь с телом, бросаясь по ступеням, перепрыгивая сразу по четыре.

— Три, два… один… ноль. Ты лежишь в своей постели двадцать шестого ноября.

Хьюго замирает на винтовой лестнице и закрывает глаза.

— Около часа ночи. Ты спишь, но что‑то заставляет тебя открыть глаза.

Он делает, как сказано, и смотрит в темноту своей бледно‑голубой комнаты. Шторы задвинуты, на них знакомый узор со звёздным небом.

Сердце бьётся часто.

Хьюго лежит совершенно неподвижно, прижимая ладони ко рту. Он изо всех сил старается остаться незамеченным. Но стрельба уже смолкла, и крики тоже стихли.

Банда покинула дом.

Грохоча автоматами и выкрикивая команды, они скатились по лестнице и побежали обратно к своим чёрным внедорожникам.

Только предводитель всё ещё здесь. И Хьюго знает, что им нужно бежать.

Мама и папа опустошили все счета и перевели им все сбережения.

Хьюго тихо соскальзывает с кровати, на дрожащих ногах на цыпочках подходит к двери и выглядывает в коридор. Он видит отца на коленях. Тот, со слезами на глазах, пытается объяснить, что отдал всё, что у него было, но скелет не слушает. Ему нужно больше.

— В шкафу на чердаке есть немного денег и золота, — говорит мама. — Немного, но…

Скелет бьёт отца лопатой по голове. Мама кричит, и голос ломается. Удары следуют один за другим, становятся всё более вялыми, звук — всё более влажным.

— Он бьёт его снова и снова, — едва слышно говорит Хьюго. — Так много крови.

— Кто это? — спрашивает Эрик.

— Ске‑ле‑т…

Хьюго отступает, когда «Скелет» выходит из спальни родителей, волоча за собой лопату, и поднимается по лестнице на чердак. Лезвие глухо лязгает о каждую ступеньку.

Хьюго бросается из своей комнаты в коридор и встречает взгляд матери через стекло в промежуточной двери.

Сверху доносится резкий треск: человек-скелет лопатой вышибает дверь старого деревянного шкафа на чердаке.

Мать машет ему рукой, подзывая.

— Где ты сейчас? — тихо спрашивает Эрик.

— Я… я не хочу, — отвечает Хьюго и облизывает губы.

Мать растерянна. Всё её лицо в крови. Он хватает её за руку и тянет к лестнице, ведущей в библиотеку.

— Ты всё ещё дома? — спрашивает Эрик.

— Мама не может открыть входную дверь, — шепчет Хьюго. — Я не хочу умирать. Нам нужно выбраться… Нам нужно бежать, спрятаться и…

— Хьюго, слышишь мой голос? — говорит Эрик. — Слушай меня внимательно. Это только сон. Сон, которым ты можешь управлять… Ты стоишь в коридоре и хочешь выбежать, но вместо этого остаёшься на месте. Снова найди свой ровный вдох. Вдох через нос, выдох через рот… Здесь нет настоящей опасности. Ты в полной безопасности и можешь повернуться, не боясь.

— Я слышу, как лопата стучит по плитке позади меня.

— Повернись.

— Мама открывает дверь и бежит…

Глава 26.

Йона слышит страх в голосе Хьюго. Следит за быстрыми движениями глаз под его закрытыми веками, видит приоткрытый рот и холодный пот, стекающий по щекам.

Подросток словно не осознаёт, что заново проживает тот самый кошмар, который выгнал его из дома в ночь убийства.

Кольца в губе и носу ловят мягкий свет от торшера и мерцают, как капли воды.

У Эрика сосредоточенный взгляд. Он дышит в том же ритме, что и мальчик, и даёт ему несколько секунд, прежде чем попытаться ещё раз.

— Ты дышишь спокойно и сосредотачиваешься на моём голосе, — говорит он. — Ничего из этого не представляет для тебя опасности. Ты полностью расслаблен…

Йона попросил Эрика побуждать Хьюго описывать всех, кого он видит — будь то во сне или в реальности, — потому что мозг не различает эти два состояния, когда дело доходит до воспоминаний.

— Ты смотришь прямо на человека, который идёт к тебе, и не боишься, — говорит Эрик. — И как только будешь готов, я хочу, чтобы ты мне его описал.

Йона улавливает скрытый императив — прямые приказы, которые Эрик использует, когда пытается добраться до особенно сильного воспоминания.

Но Хьюго молчит. Его дыхание учащается, одна нога отрывается от пола.

Йона бросает