Спутник бросает тень - Анатоль Адольфович Имерманис

— В чем же дело?

— Боюсь, что полковник Мервин найдет благовидный предлог, чтобы не допустить меня к нему. Но для меня это и не обязательно. Для проверки своей гипотезы я составил программу из трех пунктов. Первый: вы должны по возможности небрежно довести до сведения газетчиков результаты нашей вылазки на улицу Ван-Стратена. Рассказать все о Шипе-младшем. Упомянуть, сколько времени он находился на крыше. Что и тогда и сейчас рассказывала об этом миссис Лановер и все прочее.

— Но это же значит расписаться в своей глупости, над нами весь город будет смеяться!

— Пусть смеются. А мы посмеемся последними.

— Ну что ж. Сделаю. Только лучше потом неделю нигде не показываться.

— Это уж ваше дело. Второй пункт программы. Я сейчас отправляюсь к Лафайету и сообщу, что следствие закончено, и потребую выдать нам Иванова.

— Да вы в своем уме?! Простите, инспектор! Ведь если Шип-младший торчал на крыше с восьми до половины девятого, то ясно, что Иванов не мог пробраться по ней и показания его — чистая выдумка.

— С чисто логической точки зрения отсюда вытекает. только то, что Иванов не был на крыше. А сколько в его рассказе вообще правды, это следует выяснить. И именно этому послужит третий пункт моей программы.

— И какой же это пункт?

— Ждать, Дейли, ждать.

— Чего?

— Не сердитесь, Дейли. Но этого я пока что не открою даже вам. В таких делах рекомендуется абсолютная секретность — как любит выражаться мой умный друг полковник Мервин.

27

Обед казался Дейли невкусным. Виноват, разумеется, был не повар. Бифштекс был ни при чем. Виноват был Мун.

Кроме того, раздражала газета, которую читал кто-то сидящий по другую сторону столика. Перед глазами мелькали какие-то фантастические наброски, смысл которых не улавливался. Да, именно это и раздражало. Как бы заставить этого человека убрать газету?

— Простите...

Газета скользнула вниз, и Дейли увидел... Неужели это на самом деле Минерва Зингер? Округлое, румяное лицо, элегантное платье. Где ее почти прозрачная кожа? Где лихорадочный блеск глаз?

— Сержант Дейли?! Рада видеть вас!

Значит, все же она?! Дейли замигал глазами. «А ведь она недурна!» невольно промелькнуло у него в голове.

— Как вы поживаете, мисс Зингер?

— Не могу пожаловаться. Как видите, — и она приподняла газету, — становлюсь известной.

— Духи не только разговаривают с вами, но и кормят?

— А к чему этот тон? Вы же сами знаете, как обстоит дело. Слава моя началась с того сеанса. В какой-то мере я обязана ею вам.

— Тут вы недалеки от истины. Надеюсь, я не очень сражу вас, если скажу, что духом Смита был мой приятель Дик, вещавший через портативный приемник...

— Тише! Ни к чему говорить об этом так громко. Идемте отсюда! — и мисс Зингер легко взяла Дейли под локоть.

На улице, не успел Дейли открыть рот, как Зингер деловито предложила:

— Едемте ко мне. Там и поговорим обо всем.

Дейли усмехнулся и согласился. «А почему бы и нет? Ей-богу, она недурна».

Оказывается, Минерва Зингер давно уже не жила у миссис Лановер. Теперь она снимала хорошенькую квартиру с видом на парк.

— Какой коктейль предпочитаете, сержант? — спросила она, усадив Дейли. — Я должна это знать, так как надеюсь, что вы будете у меня частым гостем.

— Раньше пил «мартин», но теперь перешел на «спутник».

— Отлично, приготовлю вам такой, как на рекламе — «Один «спутник» и вы на небесах».

— Я уже сейчас чувствую себя на небесах, — и Дейли кивнул на мистические рисунки на стенах студии, где они находились.

— Знаете что, сержант, давайте без насмешек. Я ведь не собираюсь выступать перед вами в своей роли. Играем в открытую. А как бы вы поступили на моем месте? Вы знаете, как я жила до этого? По профессии я художница. Но это не кормит. Я задолжала миссис Лановер кучу денег. То платье, которое вы видели на мне во время сеанса, было у меня последним.

— Все это я понимаю. Но какого черта вы морочите голову всему свету своими «космическими» рисунками?

— А потому, что мне за это платят. И знаете — сколько? Впрочем, не скажу. С руками рвут. Люди хотят, чтобы их обманывали, платят за это деньги. Просят. И я стану отказываться?

— И это недурно кормит?

— Я же сказала — не жалуюсь. Вот, извольте: договор на книгу, контракт на выступления по телевидению... Вот приглашения на выступления в Европе...

— А почему вы мне все это рассказываете?

— Потому что не хочу, чтобы вы думали обо мне плохо.

— А это имеет значение?

— Мне кажется, да.

— В таком случае, еще один коктейль! Я бы не прочь очутиться на седьмом небе...

Мун сидел дома. Он ждал. Перед ним лежали газеты. Под яркими заголовками репортеры рассказывали о встрече инспектора Муна с Шипом-младшим. «Обозреватель» даже поместил снимок сотрудник газеты заставил Шипа-младшего позировать на крыше с телескопическим биноклем в руках. Подпись гласила: «Пока он стоял на крыше, под ним убили человека».

Все статьи об этом историческом происшествии Мун знал наизусть. Но снова и снова вглядывался в кричащие заголовки. Это была мина замедленного действия. Он сделал все, что мог, — подсунул ее куда надо. Мун надеялся, что она взорвется. Но до той минуты, когда взрывная волна докатится до его комнаты, не было стопроцентной уверенности. Оставалось только ждать.

Телефон был выключен. Телевизор выключен. Джина уже несколько раз проветривала комнату, но вновь в ней ходили плотные клубы табачного дыма.

Раздался звонок. Мун пошел открывать, заранее насторожившись. Телефон он отключил намеренно, чтобы не дергали по пустякам. Но если являются домой,значит, случилось что-то важное. Может быть, именно то, чего он ждет?

Но это был Пэт.

— Можете поздравить! — сразу же сказал он.

— Выиграл в лотерее? — спросила Джина.

— Угадала. В такой лотерее, где три миллиона билетов и все пустые.

— Уволили? — догадался Мун. — Только не вешай голову. Ты же знаешь, что поесть у нас всегда сможешь.

— Все из-за твоего длинного языка,— начала Джина.— Сколько раз я просила, чтобы ты придерживал его хотя бы на работе.