Два вида истины - Майкл Коннелли

— Нет, сейчас же снимай одежду. Или мы тебя убьем.

— Ладно, ладно. Я понял. Снимаю одежду.

Босх попытался выпрямиться, но ему пришлось упереться рукой в стену, чтобы устоять на ногах. Он стянул футболку и бросил ее на кучу, затем сбросил боксеры и тоже бросил их на кучу. Он развел руки в стороны, демонстрируя себя.

— Хорошо? — сказал он.

Водитель смотрел на татуировку на верхней руке Босха. Она была едва различима спустя почти пятьдесят лет — туннельная крыса с пистолетом в руках, над ней латинский лозунг, под ним — "Ку Чи".

— Что такое Ку Чи? — спросил он.

— Место, — сказал Босх. — Вьетнам.

— Ты был на войне?

— Да.

Босх почувствовал, как по горлу поднимается желчь от удара.

— Они стреляли в тебя, коммунисты? — спросил водитель.

Он указал на шрам от огнестрельного ранения на плече Босха. Босх решил придерживаться сценария, который ему дали для этого персонажа.

— Нет, — сказал он. — Это сделала полиция. Сзади.

— Садись, — сказал водитель.

Он указал на стул. Опираясь одной рукой на стену для равновесия, Босх подошел и сел, пластик холодно прижался к его коже.

Водитель присел, взял рюкзак и перекинул его через одно плечо. Затем он начал собирать в кучу одежду Босха. Трость он оставил на полу.

— Жди, — сказал он.

— Что ты делаешь? — спросил Босх. — Не забирай мою…

Он не закончил. Водитель направлялся к двери.

— Жди, — повторил он.

Он открыл дверь и исчез. Босх сидел на стуле голый. Он наклонился вперед и обхватил себя руками. Не для скромности или тепла. Это положение облегчало боль в его нутре. Он гадал, не разорвал ли удар водителя мышечную ткань или не повредил ли внутренние органы. Прошло много времени с тех пор, как он получал такой незащищенный удар. Он укорял себя за то, что не был к этому готов.

Однако он знал, что, если не считать удара, все прошло точно по плану. Босх догадался, что водитель и другой русский, вероятно, просматривали одежду, в которой он был одет, а также содержимое бумажника и рюкзака.

В бумажнике, помимо очень похожего на действительное водительского удостоверения, были различные удостоверения личности с разными именами — все образцы того, что мог бы иметь при себе наркоман-бродяга, чтобы помочь ему провернуть аферу со следующей дозой и следующим рецептом. Там же находилась потрепанная фотография женщины, давно ушедшей из жизни Доминика Рейли, а также карточки и записки о других клиниках, разбросанных по всей Южной Калифорнии.

Рюкзак был полностью рассчитан на обыск и должен был помочь убедить тех, кто просматривал его содержимое, в легитимности Доминика Рейли как наркомана-бродяги. Они нашли бы атрибутику опиатной зависимости — безрецептурные слабительные и смягчители стула — а также пистолет, завернутый в футболку и спрятанный на дне одного из отделений. Они также могли найти одноразовый телефон с поддельными текстовыми файлами и журналом звонков.

Все это было тщательно продумано. Рейли носил с собой вещи, которые должны быть у бродяги. Пистолет был старым револьвером, у которого не хватало одной из накладок на рукоятку. Он был заряжен, но стреляющий штифт был спилен, так что он не мог функционировать как огнестрельное оружие. Предполагалось, что его отберут, когда Босх, как он надеялся, будет работать над операцией Сантоса, но УБН не хотело нести ответственность за передачу исправного оружия врагу. Неизвестно, чем это может обернуться для агентства впоследствии. Репутация ATF[34] все еще восстанавливалась после катастрофической операции под прикрытием, в результате которой оружие попало в руки мексиканских наркокартелей.

Самое главное, в рюкзаке находился пластиковый пузырек с таблетками, на рецептурной этикетке которого значилось имя Доминик Рейли. В качестве поставщика была указана аптека "Вест Велли", а в качестве врача, выписавшего рецепт, — Кеннет Винсент из Вудленд-Хиллз. При проверке эти данные были бы признаны законными. Во флаконе было только две таблетки — две последние восьмидесятимиллиграммовые дозы оксикодона Рейли. Они помогли бы прояснить, почему он пришел в клинику в Пакойме.

В рюкзаке также находилась дробилка для таблеток, сделанная из старой авторучки, которая могла выполнять двойную функцию — поместить таблетку внутрь, повернуть ствол, чтобы измельчить ее в пыль, снять верхнюю часть и нюхать. Порошкообразный оксикодон давал лучший кайф, а дробление таблеток уничтожало добавки временного высвобождения, предусмотренные производителем.

Все это было в рюкзаке, полный комплект. Единственное, о чем Босх должен был беспокоиться в данный момент, — это бумажник и цепочка. В бумажнике был GPS-передатчик, спрятанный в одном из кожаных отделений. Прикрепленная к нему цепочка служила одновременно антенной и аварийным выключателем. Если ее выдернуть из бумажника, она добавит к GPS-импульсу аварийный код и в дом ворвется команда прикрытия из УБН.

Босх надеялся, что этого не произойдет. Он не хотел, чтобы команда прикрытия нагрянула в клинику и закончила его миссию, которая не успела толком начаться.

Босх терпеливо сидел на пластиковом стуле, обнаженный, и ждал, когда все выяснится.

23

По подсчетам Босха, прошло больше часа, как в комнату никто не входил. Несколько раз он слышал голоса или движение из коридора, но никто не открывал дверь. Он опустился на пол и взял трость, держа ее поперек бедер с изогнутой рукояткой возле левой руки.

Минуты шли как часы, но мысли Босха все равно неслись вскачь. Его внимание было сосредоточено на дочери и на его решении не звонить ей, чтобы сказать, что он некоторое время не будет на связи. Он не хотел, чтобы она волновалась или задавала ему вопросы. Он понял, что, решив не звонить и не говорить ей, он лишил себя, возможно, последнего разговора с самым важным человеком в его мире. Осознав свою ошибку, он убедил себя, что это не имеет значения. Он сделает все возможное, чтобы вернуться к своей жизни и свой первый звонок сделать ей.

Дверь внезапно распахнулась, испугав Босха. Он чуть было не повернул рукоятку трости, чтобы вытащить лезвие, но сдержался. Вошел контрибьютор, неся все, с чем ушел водитель. Он бросил одежду на колени Босху, а рюкзак с его плеча с грохотом упал на пол.

— Одевайся, — сказал он. — Ни оружия, ни телефона.

— О чем ты говоришь? — сказал Босх. — Я заплатил за них. Они мои. Ты не можешь просто взять их.

Босх встал, позволяя своей