Лунатик - Ларс Кеплер

— Это безумие, — шепчет Хьюго.

Грайнд и Ракия поднимают Хьюго на ноги, отводят обратно в номер и укладывают в кровать.

Сванхильдур тянется и закрывает крышку ноутбука. Они с Хьюго минуту сидят молча.

— Они говорили тебе про укол? — спрашивает она.

— Нет, пока нет.

— Потому что они не могут просто… Я хочу сказать, ты здесь добровольно. Тебе нужно запросить все свои записи.

***

Сванхильдур сопровождает Хьюго к кабинету Ларса Грайнда. Они решили не упоминать про камеру, но чувствуют, что должны поговорить с ним, если хотят остаться в лаборатории.

Ларс открывает дверь с удивлённой улыбкой, говорит, что‑то про особых гостей и, приглашая их войти, спрашивает, не хотят ли они горячий шоколад.

— Нет, спасибо, — отвечает Хьюго, заметив в мусорном ведре салфетку с отпечатком красной помады.

— Пожалуйста, садитесь, — говорит врач.

— Нам нужно поговорить, — произносит Хьюго.

— Боже мой, как зловеще это звучит, — улыбается Ларс.

— Да… Вчера вечером мне ввели лекарство против моей воли.

— Почему ты…

— Я же говорил вам утром, что у меня тяжёлая голова.

— Правда?

— Вы не имеете права скрывать от меня, что происходит, — говорит Хьюго. — Я хочу посмотреть свои записи. Прямо сейчас.

— И я хочу посмотреть свои, — говорит Сванхильдур.

— Понимаю, — бормочет Ларс, потирая лысую голову.

— Я поговорю с папой, — продолжает Хьюго. — Мне действительно нехорошо, но нам нужно знать, что здесь происходит.

Глава 62.

Агнета стоит в дверном проёме и наблюдает, как такси Бернарда подъезжает к дому, замыкая круг с того момента, как он уехал на заднем сиденье скорой помощи.

Он выходит, машина разворачивается и исчезает, поднимаясь по крутой подъездной дорожке.

Бернард медленно идёт к ней, холодный воздух обдувает его тело. Он входит в дом и запирает за собой дверь.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она.

— Нормально. Спина и бедро немного затекли, но жить можно.

Он тихо стонет, когда она помогает снять пальто.

— Ты голоден? Я могу разогреть что-нибудь покушать — говорит она.

— Пожалуйста.

Бернард скидывает туфли, оставляя их посреди коврика, подходит к ней и обнимает.

Они стоят в тускло освещённом коридоре несколько мгновений, наслаждаясь теплом друг друга и знакомым уютным запахом.

— Может, перестанешь меня пугать? — говорит Агнета, разжимая объятия.

— Извини, — отзывается он, идя за ней на кухню. — Я и сам немного перепугался. Думал: всё, сейчас меня забьют до смерти, отрубят голову…

— Ты её видел? Это была убийца? — спрашивает она дрожащим голосом.

— Не знаю. Я почувствовал удар по голове — и рухнул, как подкошенный.

— Значит, тебя кто‑то ударил?

— Да.

— Топором?

— Не знаю.

— Надо позвонить Йоне.

— Позвоню. Мне только нужно немного собраться с мыслями.

— Сядь. Я приготовлю еду.

Бернард опирается рукой о стойку и смотрит на густой снег, падающий в темноте.

— Ты проверила, все ли двери заперты?

— Конечно, — отвечает она.

— Хорошо, — шепчет он.

Агнета рассматривает тёмный синяк у него на виске. Кровь, кажется, скопилась под кожей и стекает к основанию щеки.

— Хочешь, мы всё ещё раз проверим? — спрашивает она, когда он не садится.

— Думаю, да.

Они обходят комнаты на первом этаже, дважды проверяя, закрыты ли окна и целы ли датчики.

Открывают шкафы и гардеробы, и Бернард спускается в подвал за дрелью.

— Я починю окно в комнате Хьюго. Мастера вызовем в другой раз — говорит он.

Агнета идёт за ним в коридор и включает хрустальный настенный светильник.

Бернард открывает дверь в комнату Хьюго, подходит к разбитому окну и начинает стягивать раму несколькими крепкими шурупами.

Агнета вошла в гостиную и взглянула на окна, открывающие вид на озеро. Из-за стеклянной стены доносилось жужжание дрели. За её спиной находилась старая, давно забытая дверь, которая когда-то была частью модного дизайна гостиных и проходных комнат, но уже много лет скрыта за высоким шкафом.

Она заглядывает под диваны вокруг журнального столика, пробует двери патио, заглядывает за шторы и возвращается в коридор.

Она думает о последнем письме от матери Хьюго, о метадоновой программе, которую упоминала Клэр, о том, что она знает шведский, французский и английский.

— Нам нужно установить персональные сигнализации, — говорит Бернард, входя в библиотеку и кладя дрель на каминную полку.

— Это может успокоить, — отвечает она, вспоминая, как после пережитого ужаса взлома и нападения ей почудился свет в доме у озера. В действительности же, это было лишь отражение прожекторов с соседского причала в окне.

— Кстати, я проверила камеры, но лица нападавшего не видно, — говорит она. — Полиции придётся самим смотреть.

Они заглядывают в подсобку и в маленькую комнату с гантелями и велотренажёром, а затем поднимаются наверх.

Агнета видит, как тяжело даются Бернарду ступени: он хватается за перила, поднимаясь по крутой лестнице в кабинет.

— Боже мой, — говорит он, глядя на разгром.

— Я же говорила, — отзывается она.

Бернард входит в комнату, пробираясь меж книг и листов бумаги. Вздыхает, осматривая сломанный шкаф, пустую сигарную коробку и треснувшее стекло на дипломе в рамке.

— Она унесла всё ценное, — говорит он через мгновение.

— Сколько у тебя было наличных?

— Почти ничего.

— А золота?

— Восемьсот граммов.

— Это же огромные деньги… — бормочет она.

— Надо узнать, покроет ли страховка. Банку с «травкой» они точно не оплатят.

— Он забрала банку? — с притворным возмущением спрашивает Агнета.

— Увы.

— Вот же свинья! — улыбается она. — Честно говоря, я бы не отказалась сегодня от хорошего крепкого косяка.

Бернард вздыхает, наклоняется и поднимает сборник стихов с личным посланием от Томаса Транстрёмера.

— Кстати, я нашла письма от Клэр, — слышит Агнета свой голос и указывает на стол. — Я оставила их там. Одно оказалось отдельно, и я… я его прочитала. Прости.

— Всё в порядке. У меня от тебя нет секретов.

— Хорошо.

— Ты остальные читала?

— Нет, только это, — врёт она, как ребёнок, пойманный с поличным. — Оно просто выпало из стопки.

—