Тетрадь найденная в Сунчоне - Роман Николаевич Ким

Роман Ким

Тетрадь, найденная в Сунчоне

* * *

ИП Воробьёв В.А.

ООО ИД «СОЮЗ»

* * *

Рано утром 24 ноября 1950 года американские войска в Корее начали генеральное наступление. Американцы ставили целью, зажав в тиски, уничтожить основные силы Народной армии Кореи и китайских добровольцев и выйти к корейско-манчжурской границе на всем ее протяжении. Главный удар был нанесен из районов севернее Анчжу и Токчена, где были сосредоточены 1-й и 9-й американские корпуса. Бои начались по всей линии северо-западного и восточного фронтов Кореи.

Всем партизанским отрядам, находившимся в тылу интервентов, было приказано начать активные операции согласно плану, намеченному Главным командованием Народной армии.

Отряд, действовавший в горах южнее Чанрима, получил приказ: ударить по тылам 8-й американской армии, перерезать ее коммуникации и вызвать переполох в прифронтовой полосе врага.

Получив этот приказ, отряд сразу же двинулся строго на запад. В пути партизаны истребляли все неприятельские заставы и караулы, обстреляли и уничтожили несколько десятков машин с американцами.

Двадцать шестого ноября около четырех часов пополудни партизаны ворвались тремя группами в город Сунчон, где находился штаб 1-го американского корпуса.

Интервенты никак не ожидали удара с этой стороны. В городе поднялась паника. Большая часть американцев и лисынмановцев сейчас же удрала из города. Но часть лисынмановцев, засевшая на территории химического завода около вокзала, стала обстреливать центральные кварталы города, где еще находились американцы. В разгар перестрелки налетели двухфюзеляжные «Ф–82» и начали с бреющего полета поливать из пулеметов по своим, а после штурмовиков появились легкие бомбардировщики «Б–26». На ракеты и прочие сигналы, подаваемые американцами и лисынмановцами, летчики не обращали никакого внимания, считая их «очередной хитростью корейских коммунистов».

Как только кончилась бомбежка, партизаны пошли в атаку и быстро очистили город от врага.

Штаб отряда обосновался в здании вокзала, построенном еще при японцах. С вокзальной платформы открывался вид на город, лежащий на склонах возвышенности. Большая часть его пылала. Судя по цвету пламени – киноварного оттенка, – город был подожжен бомбами с начинкой из сгущенного бензина напалма. Между двумя огненными столбами чернела островерхая крыша христианской церкви.

На площадь перед вокзалом прибывали один за другим захваченные грузовики и джипы, нагруженные трофеями. Привели несколько пленных американских офицеров, у всех были нарукавные знаки 2-й дивизии: на щите звезда, в центре ее – голова индейца.

В диспетчерскую, где на столе с телефонами сидел командир отделения Ан Пен Хак и перевязывал руку, вбежала Юн Ок Тан – до войны студентка-биолог, ныне переводчица при штабе. Она проговорила: «Скорей, скорей!» – и выскочила из комнаты.

Пен Хак был в трофейном обмундировании – в широченной брезентовой тужурке, подбитой козьим мехом, в меховых сапогах, с кольтом в деревянной кобуре, с карабином за спиной и вдобавок с наспех забинтованной рукой, пробитой насквозь двумя пулями. Бежать в таком виде за Ок Тан было трудно. Он влез в джип, совсем задыхаясь. Ок Тан правила машиной, как заправский шофер. Она развила свою обычную скорость, которую называла «скорость спринтера».

По дороге Пен Хак узнал, что, по словам одного из пленных, в здании рядом с методистским молитвенным домом помещались контрразведка и еще какой-то весьма секретный отдел штаба 1-го американского корпуса. Штабные, разумеется, улизнули первыми, но там, может быть, остались арестованные, их надо спасти.

Взвизгнув на крутом повороте, машина остановилась у самого дома. Он горел. Ок Тан выскочила из машины и побежала во двор. Ее остановили бойцы и сказали, что в дом входить нельзя: он сейчас рухнет. Они уже осмотрели все внутри и никого не нашли. По словам бойцов, арестованных держали в каменном сарае в углу двора. Американцы так торопились удрать, что не успели расстрелять их. Они бросили в окошко сарая гранату, которая только ранила троих. Все освобожденные товарищи уже отвезены на вокзал.

Боец в полуобгорелом ватнике протянул Пен Хаку мокрую папку и портфель из свиной кожи, сказав, что нашел эти вещи в комнате, где на столе лежали большие карты, а в углу горела куча изорванных бумажек и пустых папок. Подошли еще два бойца. Они держали за руки какого-то субъекта в американской форме. На левом рукаве у него была квадратная нашивка: наверху буквы «UN», а под ними «War correspondent». Ок Тан перевела: «Объединенные нации. Военный корреспондент».

– Это, наверно, японец. Он поджег дом, – сказал один из бойцов. – Мы поймали его с бензиновым баллоном.

Человек с корреспондентской нашивкой прохрипел по-корейски:

– Я не японец… меня заставили…

Оба бойца сели вместе с поджигателем на заднее сиденье машины.

Подъезжая к штабу, Ок Тан сделала такой отчаянный поворот, что один из бойцов даже вскрикнул.

Пен Хак и Ок Тан пошли к начальнику штаба, а бойцы с арестованным – в зал ожидания, отведенный для пленных.

Начальник штаба приказал доложить ему содержание документов. В папке, на которой было написано: «Top Secret. Group J» – «Совершенно секретно. Группа Джэй», – оказались листовки на китайском языке – обращение от имени главнокомандующего войсками Объединенных Наций к населению Манчжурии и Монголии.

Начальник штаба в течение всей войны с Японией сражался в армии генерала Линь Бяо и знал китайский язык очень хорошо. Он молча просмотрел обращение, отобрал один экземпляр, а все остальные приказал сжечь.

– Они собирались пустить в ход эти листовки сейчас же после перехода через Ялу. Уже все приготовили, мерзавцы, – сказал он.

В портфеле оказались: книга – руководство по японским шахматам – и толстая тетрадь в переплете из набивного ситца. Пен Хак перелистал книгу, переводя название глав: дебюты, середина игры, комбинации с летающей колесницей, золотыми и серебряными офицерами, конем и способы защиты. Обычный шахматный учебник, ничего особенного, – таково было его заключение.

Но тетрадь сразу же заинтересовала его. Она была густо исписана по-японски, причем оба японских алфавита – катакана и хирагана – были перемешаны, а иероглифы написаны очень неразборчивой скорописью. Он выбрал страницу наугад и стал разбирать вслух. После двух фраз начальник штаба остановил Пен Хака:

– Надо разобрать все. Садись сейчас же!

В это время Ок Тан, просматривавшая шахматный учебник, вскрикнула:

– Поняла! Тут на каждой странице какая-нибудь одна буква подчеркнута ногтем и номера страниц тоже… Это, наверно, ключ к шифру.

– Трудно будет разобрать, – пробормотал Пен Хак, почесывая голову, так наворочено…

Начальник штаба произнес свое любимое изречение:

– Лучший способ преодолеть препятствие – это преодолеть препятствие.

Вернувшись в диспетчерскую, Пен Хак стал разбирать текст