Светотени - Сергей Васильевич Гук

И теперь копия показаний террористки лежала на столе издателя влиятельного политического еженедельника — того самого, который только что наделал много шума публикацией речи лидера. Журнал этот был, пожалуй, одним из самых популярных и читаемых в стране. Кое-кто из тех, для кого сам лидер был недостаточно правым, обзывал журнал «красным» и «левым», каковым он, разумеется, никогда не был. Время от времени его репортерам удавалось раскопать горяченькую историю — налоговые махинации какого-нибудь известного политика, например, или взятки и подкупы парламентариев со стороны крупных концернов («пожертвования на партийные нужды»). После одного такого разоблачения вынужден был подать в отставку министр строительства, дававший льготные подряды хапугам и халтурщикам, построившим здание конгресс-центра, которое благополучно обвалилось ровно через год после его торжественного открытия с речами и шампанским.

Консерваторов во главе с лидером журнал не жаловал и не упускал случая насолить им, где только можно. Но временами, видимо для того, чтобы не прослыть «чересчур левой», редакция спохватывалась и начинала печатать истории о «коммунистической угрозе» или о «советских сверхвооружениях».

Издатель был не один. За столом совещаний сидели еще четыре человека, определяющих политику журнала. Четыре сменных главных редактора, мозговой центр. Предстояло решить, что делать с полученным материалом.

— Если мы поместим это в таком виде, судебный процесс нам обеспечен, — высказался один.

— С конфискацией номера, денежным штрафом с шестизначным числом плюс судебные издержки, — поддержал другой.

— Я тоже так думаю, — сказал издатель. — Кроме показаний этой девицы, у нас ничего нет. Можно, конечно, тиснуть эту историю, оговорив во врезке, что редакция данную точку зрения не разделяет и печатает исключительно для информации читателей. Хотя и в этом случае предварительно следовало бы проконсультироваться с нашими юристами.

— Есть еще один подводный камень, — вмешался третий. — Наши ребята собрали кое-какое досье на эту особу — ничего примечательного. Отец у нее, кажется, теолог, мать — домохозяйка, но вот за какой фактик могут зацепиться: шесть лет назад, когда она еще была пай-девочкой и ни о каких террористах не думала, ей сделали операцию на мозге. Ничего сложного, опухоль незлокачественная, но вы понимаете, как это все можно обыграть?

— Еще бы, — подал голос четвертый, — тронулась после операции, потому и стала террористкой. А редактора еженедельника, которые вроде бы до сих пор не давали повода сомневаться в их умственной полноценности, берут и печатают весь этот шизофренический брод.

— А все же жаль, — сказал первый, — объективно жаль. Один козырь у нас есть: мы консультировались с видными психиатрами сразу после всех этих событий, и они в один голос утверждают, что случаев коллективных самоубийств в тюрьмах в мировой практике не зафиксировано. Такой материал пропадает…

— Можно вообще-то сделать так, что и не пропадет, — сказал второй. — Есть одна идея.

Все повернулись к нему.

— Да нет, идейка так себе, но, мне кажется, под таким соусом спасти материал можно…

— Что ж, примерно в том ключе, как я и предполагал, — сказал издатель, выслушав «идейку». — У меня была мысль сделать необходимые разъяснения в начале материала, у вас — в конце, чтобы сначала поинтриговать читателя. Ладно, берите людей и подготовьте оба варианта, а мы потом посмотрим — какой выйдет лучше, тот и дадим.

— Пойдет в очередной номер? — спросил автор идеи.

— Да, обязательно, — подтвердил издатель и в свою очередь спросил: — У нас что вынесено на обложку — голод в Африке?

— Он самый, — подтвердил первый.

— Обложку меняем, — сказал издатель. — Думаю, что тайны и загадки центральной тюрьмы заинтересуют наших читателей не меньше, чем Африка.

— Если не больше, — вставил третий.

— Будем считать, что договорились, — подвел черту издатель. — А африканцев оставим в этом же номере.

— А может, перенесем? — спросил второй. — Титульную обложку жалко — на редкость удачно получилось: растрескавшаяся земля под палящими лучами солнца, на ней сдохший буйвол и рядом с ним чернокожий, такой истощенный — ноги как спицы, ребра выпирают, в сравнении с ним узники Дахау выглядели бы как курортники. Очень впечатляет. Давайте перенесем ее в следующий номер — не устареет.

— Ничего не будем переносить, — сказал издатель. — У нас на очереди есть кое-какие другие истории, не хуже этой.

За историю террористки из центральной тюрьмы сначала взялись литобработчики, после них — редакторы-стилисты. Тем временем специальная группа художников и ретушеров «колдовала» над макетом новой титульной обложки. Перебрав несколько вариантов, остановились на внешне простом: портреты четырех террористов на фоне здания центральной тюрьмы с ее стеной, решетками, рвом, патрульными с автоматами и овчарками. Снизу вверх по диагонали обложку пересекал крупный заголовок: «Самоубийство?»

Главный редактор, курирующий «гвоздь» номера, дописал концовку к тексту. Можно было, в общем-то, засылать рукопись в набор, но главный тянул. В этой истории, кажется, все было расставлено по своим местам, но чего-то в ней все-таки не хватало. И это «что-то» его осенило поздно вечером, когда большинство сотрудников давно разошлись по домам и свет горел лишь в двух-трех редакционных окнах. Решение простое, но из числа тех, которые чаще всего почему-то приходят в голову не сразу.

Ну конечно, нельзя ни в коем случае начинать с рассказа террористки. Она описала лишь собственное впечатление, и это сужает общую картину, панораму происшедшего в тот трагический и накаленный, как перед сильной грозой, вечер.

Теперь же, после того как было найдено начало, картина заиграла красками. Редактор не без умысла выбрал стиль детективного повествования: читалось интереснее и в то же время достоверность событий, предшествовавших самоубийству… (или, может, все-таки убийству? Но кто ответит теперь на этот вопрос? Такие тайны часто лежат под спудом многие десятилетия, бывает, что и вообще остаются нераскрытыми), так вот, вся история событий благодаря фантастическим деталям, введенным редактором, становилась еще более неправдоподобной. Теперь уже ни министерство внутренних дел, ни прокуратура не смогут прицепиться к журналу и обвинить его в распространении клеветнических и порочащих государство слухов.

В окончательном варианте текст выглядел так:

«Вечер трагического дня, когда десятки сотрудников захваченного посольства потеряли всякую надежду на то, что им удастся выбраться живыми из здания. Террористы же, державшие заложников, напротив, надеялись на освобождение товарищей, обреченных на медленную смерть в центральной тюрьме. Ожидалось, что развязка драмы случится в посольстве, произошла же она в тюрьме.

Приблизительно около 20 часов что-то вдруг случилось с системой телевизионного наблюдения: начисто исчезло изображение на мониторах в комнате охраны. Тюремные служащие, поднявшие тревогу, получили распоряжение от руководства: до устранения повреждения совершать обход камер с интервалами в один час. Тюремный надзиратель К., делавший обход вместе со своим коллегой Т. где-то около 22 часов, доложил: все в порядке, заключенные лежат на кроватях, по-видимому дремлют.

С этой минуты в тюрьме разыгрываются события, которые превосходят