Тонкая темная линия - Джо Р. Лансдейл

— Что ты узнал? — спросила она.

Я пересказал ей то, что рассказала мне Рози Мэй.

— Жутковато как-то, Стэнли. Подумать только, прямо там сгорела молодая девушка.

— Что самое жуткое, — сказал я, — так это то, что молодая девушка по имени Маргрет была убита в ту же ночь, что и Джуэл Эллен Стилвинд, а ее брата звали Джеймс. Тебе не кажется странным, Кэлли, что это наши инициалы — Эм и Джей? Маргрет и Джеймс, от которого она забеременела.

— Возможно, это вообще никак не связано. Ты ведь даже не знал, как девушка может забеременеть, пока я тебе не рассказала.

— Теперь знаю. Да ладно, это же интересно? Правда?

— Завтра, может быть, мы разберемся с этим. А сейчас мне нужно поспать. Я устала. Проваливай.

Я рассказала Кэлли, что Рози говорила о призраке Маргрет, о ее пропавшей голове и человеке-волке.

— Да ладно. Я в это не верю. Цветные всегда рассказывают истории о привидениях. Кроме того, я не хочу слышать про это прямо сейчас. Все это немного пугает меня, и я не хочу, чтобы мне снились плохие сны. А теперь проваливай.

— Поверить в это не сложнее, чем поверить, что кто-то засунул шарик в твое окно, когда твоя спальня была внизу.

— Стэнли, маленький засранец, убирайся из моей комнаты!

Я с сожалением признал, что не должен был добавлять эту колкость, если хотел, чтобы Кэлли помогла мне. Но, черт возьми, это был братский поступок, я ничего не мог с собой поделать.

Я не сразу заснул. Я достал письма из-под кровати и просмотрел их. Я внимательно прочитал дневник. Ни в письмах, ни в дневнике фамилия Маргрет не упоминалась. Но я был убежден, что эти письма были адресованы Джеймсу и что Маргрет вырвала страницы из дневника и отдала их ему, возможно, для того, чтобы ее мать их не увидела, или в качестве какого-то символа.

Я сложил письма и страницы, лег спать, и мне приснилась обезглавленная девушка, бредущая по железнодорожным путям в поисках своей пропавшей головы. Еще мне приснился человек-волк, как назвала его Рози, пробирающийся через кусты с головой Маргрет в пасти.

5

На следующее утро после завтрака я отозвал Кэлли в сторону, и мы вышли на площадку перед кинотеатром.

— Ты поможешь мне узнать больше?

— О, я не знаю.

— Вчера вечером ты сказала, что поможешь.

— Я ничего не обещала. Вчера вечером это звучало захватывающе. Но при свете дня я уже не так уверена в своём желании. Что, если это та самая Маргрет? И что с того?

— Она была убита. Убийцу так никто и не нашел. Это настоящая загадка, Кэлли. Джеймс Стилвинд живет на холме с богачами. Он может что-то знать.

— Ты просто постучишь к нему в дверь и спросишь о его сгоревшей сестре и убитой девушке по имени Маргрет, а также о коробке с письмами, которая могла ему принадлежать?

— Я пока не задумывался о том, что собираюсь делать. Не особо. Ты собираешься помочь или как?

— Мне запрещено куда-либо выходить. Так что я могу сделать?

— Но прошлой ночью…

— Я забыла. Я забываю об этом по десять раз на дню, потому что я ничего не делала. А потом случилась эта история с шариком… Так что сам разгадывай свою глупую загадку.

Кэлли зашагала по гравию площадки, возвращаясь к нашему дому. Казалось странным думать об этом сооружении как о доме, когда на самом деле это был киноэкран, достаточно большой, чтобы вместить два этажа, с выходом на крышу и всеми необходимыми удобствами.

Я вывел свой велосипед из сарая, устроил Нуба у себя на коленях и поехал через шоссе в жилой район, где жили богатеи.

Впервые я по-настоящему обратил внимание на здешние дома.

Они были построены по разным проектам, но все были большими и выглядели свежо, как будто кто-то каждый день приходил, чтобы вытереть их от крыши до крыльца. Крыльцо некоторых из них было достаточно большим, чтобы на нем могла жить семья из четырех человек. Все остальные дома были не менее великолепны.

Я опустил Нуба на землю, чтобы он мог бежать рядом со мной. Я катался по району, пока подъем на холм не стал слишком крутым, а затем слез с велосипеда и покатил его, проверяя имена на почтовых ящиках. Все почтовые ящики были аккуратными, с черными надписями, и ни один из них не отличался от другого ни размером, ни дизайном. Ни на одном из них не было написано «Стилвинд».

Я наткнулся на девочку, игравшую на переднем дворе, лужайка на котором, похоже, была не просто подстрижена, а обработана маникюрными ножницами. Она сидела на стуле за маленьким столиком с чайным сервизом и куклами. На ней было розовое платье, а в блестящих светлых волосах красовался розовый бант. Она выглядела так, словно собиралась в церковь.

Я окликнул ее с улицы.

— Ты знаешь, где живут Стилвинды?

— Нет. Почему ты одет как ниггер?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, на тебе эти синие джинсы с подвёрнутыми штанинами.

— Все дети так одеваются.

Она отхлебнула из своей чашки и сказала:

— Только не здесь. Это мама сшила тебе такую рубашку?

— Ну и что?

— Из мешка для кормов по выкройке Баттерика[17]?

— Это не мешок для кормов… Это шотландка.

— Я не ношу самодельную одежду и не ношу подержанную.

— И что?

— Эта маленькая собачка похожа на какую-то шавку.

— Ты сама похожа на шавку, — обиделся я.

— Я - ничуть, — сказала она, вставая со своего маленького стульчика и упирая руку в бедро.

Я покатил свой велосипед дальше и, отойдя от нее, оглядел себя. Мои синие джинсы были залатаны, а рубашка, которая была на мне, была немного протёртой и выцветшей, но в целом я выглядел нормально. Конечно не так, как здешние жители, наряжающиеся каждый раз, чтобы поиграть или покататься на велосипеде.

Я прошел мимо трех подростков, игравших в футбол. На них были джинсы и теннисные туфли, как и на мне. Но разница была. Они выглядели опрятными и уверенными в себе, как банкиры, и, как заметила маленькая девочка, не подворачивали штанины на джинсах.

Я уже собирался сесть на велосипед и снова тронуться в путь, когда один из мальчишек, игравших во дворе в мяч, окликнул меня.

—