Тонкая темная линия - Джо Р. Лансдейл

— Но вы же его боитесь?

— Боюсь. Люблю его, но и ненавижу тоже.

— Любит ли он вас?

— Я не знаю, любит ли он кого-нибудь. Он даже себя не любит. И мистер Стэнли… Стэнли. Ты должен полюбить себя, прежде чем сможешь полюбить кого-либо еще. Даже если это цветок или какой-нибудь старый куст, что ты выращиваешь. Ты слышишь, что я говорю?

— Да, мэм.

— Ты такой вежливый.

— Так вы думаете, он может причинить вам вред?

— Да. Но не суди его слишком строго. Ты помнишь, что Библия говорит о том, чтобы не судить других, если ты не хочешь, чтобы тебя судили самого?

— Не знаю, — сказал я.

— Ну, там так написано. Где-то. По крайней мере, так мне сказал один проповедник, но поскольку его рука лежала на моем колене, я не уверена, что он говорил правду. Я сказала ему, что если он хочет, то может не судить, но мне определенно нужно, чтобы он убрал руку с моего колена. И он это сделал…. Бубба Джо, ему пришлось несладко, мистер Стэнли.

— Просто Стэнли.

— Да, сэр. С ним плохо обращались белые люди.

— Белые люди? Как?

Рози Мэй рассмеялась.

— О, милый, ты просто прелесть. И пока ты ничего не знаешь, и это хорошо, потому что когда-нибудь ты кое-что узнаешь и станешь другим. Тогда все цветные станут ниггерами.

— Я так не думаю.

— Надеюсь, что ты прав, милый. Очень надеюсь.

— Как с ним обращались, Рози Мэй?

Рози Мэй затянулась сигаретой, выпустила дым маленьким белым облачком, повисшим у нее перед носом, расплывшимся и исчезнувшим.

— Он мужчина, Стэнли, такой же, каким будешь ты, когда вырастешь. Такой же, как твой папа. Он мужчина. А с Буббой Джо обращаются как с мальчиком. Белые называют его мальчиком, а он взрослый мужчина. Крупнее большинства мужчин, которых ты когда-либо видел. Он ростом шесть футов и три дюйма, весит около трехсот фунтов. Крепкий, как бык. И я скажу тебе еще кое-что. Он герой войны.

— Правда?

— Именно так. Он отправился в Корею, и он герой. У него было ранение, из-за которого он ходил с трудом. Но когда он вернулся, приехал в Даллас, ему сказали, чтобы он шел в заднюю часть автобуса. Ему сказали, что он не может сесть с белыми. Вот как с ним обошлись, Стэнли. И как обошлись с его семьей.

— Когда он был мальчишкой, эти клаксеры[16] узнали, что папа Буббы Джо украл арбуз и курицу, потому что его семья голодала, и они схватили папу Буббы Джо, отвезли в отдаленное место, где жестоко избили его. Потом они раздели его догола, а в джутовом мешке у них был большой старый щитомордник, и они заставили его папу засунуть ногу в мешок со змеей, завязали мешок вокруг его ноги и талии, чтобы он не мог от него избавиться, связали ему руки за спиной и ушли.

У меня было ощущение, будто кто-то провел кубиком льда по моей макушке.

— Что он сделал? — спросил я.

— Ну, Бубба Джо услышал эту историю от своего папы, и он рассказал ее мне в один из тех хороших дней, когда он был рад, что я с ним. Дескать, его папа не мог остаться в лесу, пока он или змея не умрут, поэтому он пытается вернуться домой пешком. Сначала у него все шло хорошо, потом змея сползла на дно мешка, он наступил на нее, и она вцепилась зубами в мешок. Он думал, что сможет идти дальше, пока змея застряла зубами, и какое-то время ему это удавалось, но потом змея вырвалась на свободу и укусила папу Буббы Джо, и к тому времени, как он добрался до дома, она его укусила три или четыре раза.

— Он умер? — спросил я.

— Почти. Но его отвели к цветному, занимавшемуся лошадьми и всем прочим, и тот отрезал ему ногу, потому что она почернела, как дно колодца, и раздулась, как ствол дуба. Папа Буббы Джо остался жив, но с тех пор он больше не мог работать. И он стал злым. Он передал часть этой злости Буббе Джо. У цветных людей есть причины быть злыми, но для цветного всё может быть еще хуже, потому что он никогда не сможет быть мужчиной вне своего дома, и он может переусердствовать. Он знает, что когда он выходит на улицу, он просто еще один ниггер. Если появляется маленький белый мальчик, он должен сойти с тротуара. Маленький белый мальчик может называть его «мальчик», и ему приходится улыбаться и жить с этим. Это сказывается на мужчине.

— А на вас это сказывается, Рози Мэй?

— Да, милый. Есть такое. Но все же это не оправдание для того, чтобы поступать с людьми плохо. Многие люди несчастливы, но ты не станешь счастливее, если будешь делать людей несчастными. По крайней мере, так не должно быть. Что ж, я выкурила свою сигарету. Мы должны вернуться и посмотреть, можем ли мы что-нибудь сделать, например, устроить пожар или ограбить банк.

— Рози Мэй? Вы знаете что-нибудь о доме, стоявшем там, где теперь растут вон те деревья?

Я указал в сторону сосновой рощи рядом с драйв-ин.

— Это старое место принадлежит Стилвиндам. Они известная и влиятельная семья, и они все еще здесь. Этот дом сгорел дотла в ту же ночь, когда погибла маленькая мисс Маргрет Вуд. Когда он сгорел, в нем сгорела и юная девушка из Стилвиндов, Джуэл Эллен. Трудно поверить, как быстро выросли сосны после того, как сгорел тот дом. Это было, дай-ка вспомнить, в тысяча девятьсот сорок пятом. Конечно, вон тот старый дуб, и несколько вязов, и те амбровые деревья, они всегда были там, сколько я себя помню. Они просто стали больше.

— Кто такая мисс Маргрет?

— Тогда она была совсем юной девушкой, лет пятнадцати. Думаю, мы с ней были примерно одного возраста, когда это случилось.

— Кто ее убил?

— Никто не знает.

— Ее убили в том доме?

— Откуда у тебя такие мысли? Мисс Джуэл Эллен погибла в том доме. Во время пожара. А мисс Маргарет была убита