Мое идеальное убийство - Анна Александровна Пронина

— Телефон нужен?

Официант оторопело посмотрел на новенький айфон.

— Ну, э…

— Дарю. Но кот жрет со мной из тарелки.

— Не вопрос! — И прыщавый мальчишка поспешил скрыться с глаз гостя с трубкой в руке.

Внимание подслушивающих баб мгновенно переключилось на подарок, сделанный официанту.

Борис вышел на улицу и осмотрел машину. Выругался. Банальный GPS-трекер закреплен на днище. Ничего сложного. Леня не стал заморачиваться. Ха-ха.

— Ну чё он прицепился ко мне?

Кот не знал, что ответить.

— Это потому, что я его уволил? Дебил!

Борис вернулся в кафе. Трекер он перевесил на какой-то старый «жигуленок» на парковке. Заказал кофе, все десерты, которые были. Надо заправить мозг глюкозой и как следует подумать. Предоставив коту доедать мясо из остывшего борща, открыл крышку ноутбука.

— Надо найти эту чертову усадьбу! Надо найти, кот…

Видеодневники Златы

Снято 15 июля

— Машка бы этого не одобрила, но мне здесь ничье одобрение не нужно, — сказала Злата.

Видео началось без всяких приветствий и вступлений, которые обычно любила девочка. Она сидела в своем кресле в тени большого деревянного желтого дома с белыми рамами окон. Кажется, это и есть усадьба, но весь дом не разглядеть.

Борис сверился с датой — снято на следующий день после дневника, который он видел первым, еще в Москве. А значит, сейчас он смотрит, что происходило позавчера.

Камера телефона Златы аккуратно заглянула в приоткрытое окно желтого дома, и Борис смог различить силуэты мужчины и женщины, а затем с трудом, практически на грани слышимости, различил голоса ругающихся.

— Какого черта! Белла! Мне теперь двоих держать на наркоте? Когда лысый приехал? Позавчера? А седой вчера? И что ты планируешь с ними делать? Мариновать? — это говорил Роман.

— Очнулся! Вчера тебя ничего не смущало, когда ты мне седого вез! — отвечала Белла.

— Смущало! Но не при людях же! Ты дура!

— Ты просто ревнуешь, идиот!

— Ошибаешься! Мне приходится забирать их на вокзале, люди заметят, если еще не заметили!

— Так не забирай на вокзале, забирай в другом месте!

— А кто кричал вчера ночью?

— Машка.

— Машка?! Ты вообще страх потеряла! Перестала соображать! Ты хочешь сесть? Сука! Я не пойду на зону!

— А зря, тебя там быстренько опустят. Все, как ты любишь! — раззадоривала гнев партнера Белла.

— Тварь! — закончил спор Роман.

Послышался звук удара по лицу, но бил не мужчина. Белла залепила любовнику смачную пощечину, а затем безжалостно врезала ему между ног коленом. Роман сдавленно застонал, присев в характерной позе. Белла ловко схватила его за волосы и рывком развернула лицом к себе. Посмотрела на свою жертву секунду или две, затем смачно поцеловала Романа в губы.

— Ты сделаешь для меня все, что я попрошу. Даже если тебя за это посадят.

— М-м… — только и смог простонать Роман.

Злата убрала камеру от окна и быстро-быстро поехала в сторону своего маленького домика. Борис ждал, что теперь она покажет ему усадьбу издалека, но, удалившись на безопасное расстояние и спрятавшись за развешенным бельем, Злата направила камеру на старый сарай.

— Готова поспорить, сейчас что-то будет! — прокомментировала она.

И точно. Едва девочка договорила, в сарай прошмыгнули Белла и Роман.

— Ха-ха! Ну вот, опять! — Злата перевернула камеру так, что теперь на весь экран было ее лицо. — Короче, они сперва ругаются, дерутся… Ну, как дерутся… Она его избивает в основном, а потом в сарае запираются. Ясно, да, что они там делают? Извращенцы! Они больны оба! — Злата замолчала на минуту или две, перебарывая отвращение к происходящему. — Но я не понимаю! «Лысый», «седой»… Они об этих, о ее мужиках, что ли, говорили? Что Белла с Романом с ними делают? Ведь правда же, сперва приехал лысый, вчера седой с конфетами. Старый, конечно, но лицо доброе, одет богато. Меня в окно увидел — помахал… Я все думаю, может, он усадьбу купить хотел? Или чего? Они что, у нас в доме до сих пор?

За кадром хлопнула дверь сарая. Злата снова повернула мобильный в ту сторону, но никто не вышел.

— И еще. Белла сказала, что кричала вчера Машка… Это моя Машка? Няня?..

Снято в ночь с 18 на 19 июля

На экране было почти ничего не видно, слышались неясные шорохи, вроде как Злата куда-то ехала на своем кресле, ее шепот был едва различим.

— Короче, я почти уснула, но тут кто-то закричал. Фиг знает, кто это. Надеюсь, если честно, что Роман. Может, Белла прибила его во время своих игрищ? Или сожрала? Как самка богомола, — комментировала девочка. Изображение стало чуть более внятным — Злата выехала на коляске на улицу. Было темно, но камера различала свет нескольких фонарей. Злата немного приблизилась к одному из них, и стало понятно, что она где-то недалеко от сарая. — В усадьбе свет не горит. Чутье подсказывает мне, что ждать надо здесь, — сказала она за кадром.

Долгое время перед камерой совершенно ничего не происходило, не было даже звуков, и Борис на всякий случай проверил, не завис ли интернет, а затем перемотал немного вперед. Со стороны к дому приближался Роман, громыхая старой металлической тачкой, какие обычно бывают у огородников. Тачка была загружена чем-то очень тяжелым.

Борис пригляделся. Он был почти на сто процентов уверен — Роман вез спрятанный в мешок труп. К счастью, по неопытности и наивности, об этом пока не догадывалась Злата.

Роман с трудом заволок мешок в сарай и закрыл дверь. Было слышно, что он там еще возится, когда совершенно бесшумно из темноты под свет фонаря в сарай впорхнула Белла. Было заметно, что она обнажена, тело прикрывает только длинная шелковая рубашка или халат (толком не разобрать) кроваво-красного цвета, отливающего в черноту. Любимого цвета Бориса.

Дверь за Беллой захлопнулась, и Злата рискнула подобраться к сараю поближе. Оттуда снова доносилась ругань.

— Да ты рехнулась совсем! Вся округа слышала! — орал Роман.

— Три часа ночи, крестьяне спят, — насмешливо парировала Белла.

— А я тебе кто? Крестьянин? Раб? Дура…

— Конечно, раб, только сексуальный. И я как раз в настроении пошалить. Сам знаешь, как меня это все заводит… м-м? Мне казалось, что и тебя тоже…

— Сука тупая!

Что-то продолжало громыхать за дверью сарая, мужчина там явно был занят чем-то совсем не романтичным.

— Еще раз распустишь свой гнилой язык, и я тебе его вырву! А затем заставлю съесть. И ты знаешь,