Молчание матерей - Кармен Мола

Она тараторила, не давая Элене вставить ни слова, поэтому та просто вытащила удостоверение. Девушка поправила круглые очки, прочла имя и должность Элены; ее скулы порозовели, на лице расцвела широкая улыбка. Из-за растрепанных каштановых кудрей она казалась девочкой-шалуньей.

– Очень приятно, инспектор. Меня зовут Мануэла Конте. Доктор Буэндиа мне… Я с ним работаю, вы, наверное, в курсе. Я вроде как его заместитель. Вы не могли бы вернуться в машину и немного отъехать? Здесь она мешает.

И опять улыбнулась – от уха до уха. Сарате тоже вылез из машины и направился к фургону.

– Ну правда, Буэндиа, неужели нельзя было найти кого-то посообразительнее?

– Мануэла, пускай машину отгонит кто-нибудь другой. Элена нужна мне здесь.

Элена передала ключи девушке, предварительно прошептав ей на ухо с нежностью, переходящей в угрозу: «Я эту машину очень люблю».

– У нее протокол в мозгу выжжен. – Буэндиа взял Элену под руку и повел к фургону, извиняясь за свою помощницу.

– А мне она понравилась, вроде соображает. Это ее ты прочишь на свое место?

– Если я в ближайшее время не перееду к морю, мне придется сидеть с внуками, а это, клянусь тебе, последнее, чем я хочу заниматься. Лучше удрать в Бенидорм и перебиваться на там фиш энд чипс, чем терпеть этих сопляков.

Элена резко остановилась: ей в нос ударил зловонный запах. Буэндиа протянул ей защитную маску. Криминалисты посторонились, пропуская инспектора к кузову.

– Судья вот-вот приедет для осмотра трупа, но я подумал, что тебе тоже будет интересно взглянуть.

Кто ты? Это первое, что пришло ей в голову. На лице покойника застыла гримаса боли – последнего, что он испытал в жизни. Неопрятная борода, запачканная кровью, как грязью; оскал, напомнивший Элене картину экспрессиониста Фрэнсиса Бэкона; казалось, последний выдох убитого стал криком. Глаза подернулись сероватой дымкой смерти, но остались открытыми и глядели – куда? Быть может, на того, кто совершил с ним такое. Мужчине было на вид около тридцати, может, чуть больше. Он был полностью раздет и привязан к металлическому стулу, самому обычному, из тех, что стоят на террасе любого бара; на ножках стула засохла кровь. Член убитого жалко болтался между расставленных ног. Прямо над ним начинался и тянулся до самой грудины длинный шов. Шов был грубый, тело окоченело, и стежки немного разошлись. Так вот почему вызвали «Тедакс». Что зашито у мертвеца внутри?

Судмедэксперт прочел этот вопрос во взгляде Элены.

– Его, очевидно, выпотрошили. Возможно, пока он был еще жив. И…

Буэндиа подтянул перчатки и залез в кузов, чтобы прощупать шов, пересекавший живот убитого. Он аккуратно раздвинул края раны и посветил внутрь фонариком. Элена различила бесформенную массу – груду органов? – но потом фонарик выхватил из темноты узнаваемые очертания. Ей показалось, что на абстрактном полотне проступил реалистический элемент, придав смысл всей композиции.

– Видишь?

Элена не смогла ответить, но да, она видела. Из темноты на нее смотрел крошечный полуприкрытый глаз, она различила припухшие веки, а под ними – белизну глазного яблока.

– Думаю, у него внутри плод.

Глава 3

Надо же было утром так неудачно одеться! Зеленое платье с принтом из черепов, джинсовка и мартинсы. Как в маскарадный костюм нарядилась! Весь день она чувствовала себя не в своей тарелке, ей хотелось съездить домой переодеться, но не получилось. Рейес с Ордуньо приехали на штрафную стоянку, когда осмотр трупа уже произвели. Элена попросила их отвезти домой владельца «ситроена» Сильверио Тенасаса, а заодно убедиться в его непричастности к убийству.

– Да если бы я знал, я бы в жизни не поехал его забирать. Я заявил о краже, все сделал как полагается…

Рейес с Сильверио сидели сзади. Лицо мужчины постепенно приобретало нормальный цвет, но он все еще нервничал. Было ясно, что мертвец из кузова еще долго будет являться ему в кошмарах. Рейес всю дорогу беседовала с Сильверио: хотела расположить его к себе, завоевать его доверие.

– Это неприятно, понимаю, но взгляните на снимок. Вы узнаете этого человека?

Сильверио метнул быстрый взгляд на фотографию трупа: широко распахнутые глаза и рот, лицо, освещенное вспышкой, от которой черты кажутся грубыми. Потом поправил ремень и уставился в точку на горизонте.

– Будет тошнить – скажите. Можем остановиться.

Ордуньо наблюдал за ними в зеркало заднего вида.

– Я в жизни не видел этого человека, – решительно заявил Сильверио.

– Где угнали фургон? Нам нужно знать точное место.

– Вы не скажете моей жене?

Двадцать минут спустя Ордуньо притормозил у клуба. Над дверью заведения, разместившегося в обшарпанном особняке, светилась красная неоновая вывеска: «Парадиз». В ночь, когда угнали его любимый фургон, Сильверио развлекался со шлюхами.

– Записей с камер наблюдения нет. Мы опросили проституток и персонал клуба, но, как и следовало ожидать, они говорят, что посторонних не видели, по машинам никто не шарил. По моей просьбе в клуб приедут криминалисты.

Элена молча читала отчет Ордуньо. На стеклянной стене переговорки висело множество фотографий фургона и погибшего мужчины, точнее, разных частей его тела: шов, пересекающий живот сверху донизу, скрюченные пальцы, вцепившиеся в металлический стул, а в центре – лицо. Рядом с этим снимком Элена приклеила белый стикер с вопросом, ответ на который им предстояло найти: кто этот человек?

– Криминалисты сняли отпечатки с руля и рычага переключения передач. На дверцах ничего обнаружить не удалось. Взяли образцы крови, волос и тканей. Работают со всем, что есть, но пока результатов нет. Личность жертвы не установлена, не говоря уже об убийце.

Сарате вяло просматривал предварительный отчет криминалистической экспертизы. Все взгляды устремились на Мануэлу, помощницу Буэндиа: оказавшись в центре внимания, она слегка встрепенулась и поправила очки жестом, который Рейес за этот день видела уже несколько раз.

– Моя очередь?

Марьяхо тихо фыркнула. С тех пор как Мануэла появилась в офисе на Баркильо, Марьяхо держалась с ней немного презрительно. Рейес полагала, что хорошо знает хакершу, и не помнила, чтобы прежде она с кем-нибудь так себя вела. Возможно, дело было не в том, что Марьяхо что-то имела против новенькой – просто ей очень не хотелось отпускать Буэндиа на пенсию, и таким способом она демонстрировала, как ей будет его не хватать.

– Твоя очередь. Но только если тебе есть что сказать, дорогуша. А если нет, лучше нам разойтись по домам и принять душ. Все это явно затягивается.

– Доктор Буэндиа заканчивает вскрытие, но кое-какие данные у нас уже есть. – Мануэла встала и подошла к стене