Тонкая темная линия - Джо Р. Лансдейл

— Тащи меня наверх! — крикнул Ричард.

Мне не нужно было повторять дважды. Я резко потянул его вверх.

Чепмен снова лез вверх, и я понимал, что одна отсутствующая доска его не остановит.

— Пошли, — сказал Ричард.

Я схватил Нуба, и мы рванули в помещение старой лесопилки. Лунный свет пробивался сквозь прорехи в крыше и падал на балки пола.

— Там, в середине, пол прогнивший, — предупредил Ричард. — Держись ближе к стене.

Мы осторожно двинулись вдоль стены — всё строение заходило ходуном.

— Если совсем припрёт, можем спрыгнуть в опилки, — сказал Ричард. — Но это худший вариант. Не знаю, сможем ли мы оттуда выбраться.

— Мы в ловушке, Ричард.

— Держись подальше от центра. Стой прямо здесь.

Мы добрались до дальнего конца здания, где находился жёлоб для опилок. Тень Чепмена заполнила дверной проем, затем он двинулся вперед.

— Вы только что отдали себя на милость Божью.

— Пусть Бог поцелует меня в задницу, — бросил Ричард.

Чепмен взревел и рванул вперёд. Всё здание задрожало, пол заскрипел, просел и треснул, и правая нога Чепмена провалилась сквозь него. Это случилось так быстро, что его левая нога, оставшаяся на полу, подломилась под ним, и вывернулась назад так, что было больно смотреть. Осколок кости пробил его плоть, прорвал комбинезон и торчал наружу, словно грязная палка. Я увидел, что в полу образовалась рваная дыра с зазубренными краями — один из острых обломков дерева вонзился в нижнюю часть живота Чепмена. Коса выпала из его рук.

Чепмен закричал очень громко, и я подумал, что здание рухнет от его вопля.

— Ты чудовище! — вопил он. — Ты дьявол! Да проклянет тебя Бог как отродье Сатаны, каковым ты являешься! О, Боже милосердный, избавь меня от этой боли и от этого отродья!

Я взглянул на Ричарда. Полоска лунного света легла на его глаза и нос. Я заметил в его глазах слёзы. Он осторожно двинулся вперёд — пол заскрипел.

— Осторожнее, Ричард, — сказала я. — Будь осторожнее.

Ричард поднял косу и проговорил:

— Отойди в сторону, Стэнли, дай мне место.

— Нет, — сказал я. — Не делай этого.

— Отойди в сторону.

— Не делай этого, Ричард.

— Тогда лучше смотри на лезвие, когда я взмахну им, Стэнли. Отец, Бог исполнит твоё последнее желание. Тебе больше не будет больно, и тебе не придётся беспокоиться из‑за меня.

Я отпрыгнул к стене, и тут раздался свист стали, сверкнуло серебро и Нуб зашёлся в безумном лае.

Казалось, лезвие прошло перед Чепменом, и на мгновение я подумал, что Ричард промахнулся. Но затем голова Чепмена откатилась в сторону и провалилась в дыру, которую он сам проделал при падении. Из его шеи хлынула тёмная струя, обдав теплыми брызгами меня, Нуба и Ричарда. Тело Чепмена наклонилось вперёд, доски затрещали, треснули — и он рухнул вниз, оставив после себя огромную дыру в центре комнаты.

Ричард уронил косу, и она тоже провалилась в дыру. Он обернулся, посмотрел на меня и сел на пол у стены. Сел так тяжело, что я подумал, всё это гнилое здание сейчас рухнет. Оно задрожало, просело, заскрипело и затрещало — но в конце концов замерло и затихло.

Нуб перестал лаять. Он неподвижно лежал у меня на руках, навострив уши. И тогда, постепенно, я начал различать раздающиеся снаружи звуки, не умолкавшие всё это время.

Стрекотание сверчков.

Далёкое уханье совы.

Вой собак.

24

Я не в силах описать, какой переполох всё это вызвало. Вы, конечно, можете себе представить. В 1958 году подобное преступление стало бы сенсацией — или должно было стать. Однако за пределами Дьюмонта оно почти не получило огласки. Не разлетелось повсюду, как можно было ожидать. И причина тому — городские власти и мистер Стилвинд, владелец местной газеты.

Мы с Ричардом пропустили неделю занятий. Полиция допрашивала нас несколько дней, и мы находились под своего рода мягким домашним арестом — без официального ареста, если вы понимаете, о чём я. Но нам дали чётко понять, что мы не должны никуда уходить, пока они не разрешат.

Полицейские пытались продвигать версию, будто мы вместе задумали убить отца Ричарда из‑за какой‑то обиды — якобы Ричард затаил злобу за то, что его выгнали из дома.

Но мы придерживались нашей версии, ведь это была правда. Мы рассказали, как выкопали пса, потому что Ричард хотел положить его на заднее крыльцо, чтобы отец понял, что он чувствует.

История выглядела настолько нелепо, что им невольно пришлось ей поверить. Кроме того, это была правда.

Потом появились репортёры — каждый мечтал добыть самый большой сенсационный материал в своей карьере. Отдельные фрагменты всё же попали в газеты за пределами Дьюмонта, но их сильно смягчили, и в крупные новости они почти не прорвались. Небольшой кусочек в конце хьюстонской газеты, квадратик размером с марку в далласской, несколько предложений в тайлерском листке. Подозреваю, кое‑какие деньги при этом перешли из рук в руки.

Я, конечно, рассказал полиции о кладбище, и Ричард рассказал им о телах и о том, что это были люди, работавшие на его отца. Я рассказал им о Маргрет. Я сказал им, что он, возможно, убил Джуэл Эллен. Мистер Стилвинд позже прознал об этом и с большой помпой обнародовал историю о том, что Джуэл Эллен была убита мистером Чепменом.

Именно эта часть истории попала в газеты, и в основном позже все судачили о том, что этот человек был убит при попытке расправиться с двумя детьми и что он был ответственен за смерть дочери главного гражданина города.

Маргрет затерялась во всём этом. Как и рабочие, чернокожие и смуглокожие, убитые Чепменом. Всё свелось к Джуэл Эллен Стилвинд. Все остальные лишь упоминались.

Миссис Чепмен заявила, что любила мужа и не имела ни малейшего представления о его преступлениях. Никто не хотел слушать и уж тем более верить Ричарду, когда он говорил, что она не могла не знать. Никто не хотел верить и в то, что она терпела побои и даже, возможно, получала от них удовольствие. Тем не менее ей предложили переехать, и она подчинилась; насколько мне известно, больше никто никогда её не видел и не слышал о ней.

Повзрослев, я часто думал о ней. Насколько далеко она зашла, потакая мужу? Что сталось с ней после того, как она покинула Дьюмонт? Иногда, думая об этом, я чувствую,