Про других и про себя - Аркадий Миронович Минчковский

— Мишель!.. Ты?! Глазам своим не верю!.. Откуда в этой дыре?

Прокричав всё это так громко, что было, наверно, слышно на другом углу улицы, человек в кепке с кнопочкой обнял нашего деда и, не выпуская из своих рук, расцеловал.

— Так вот он куда спрятался, старый хитрец! — продолжал он, уже отпрянув и стискивая деду плечи. — Пропал, совершенно испарился... Я и в Москве интересовался. Никто не знает, куда подевался...

Увидев, что дед кидает в мою сторону растерянные взгляды, я решил пройти вперёд и подождать его поодаль. Назвавший его хитрецом был моложе нашего деда, хотя из-под кепки и выглядывали аккуратно подстриженные седые височки.

Но тут меня позвали. Показав на меня, дед сказал:

— Это мой внук, Иван Августович.

— Глядите, всё у него есть, — проговорил тот и, оставив старика, пожал мне руку. — Рад знакомству.

Рука у него была твёрдая, будто из камня. Мне показалось: где-то я уже видел этого человека, слышал его громкий голос. Вскоре они с дедом попрощались.

— Приходи!.. Обязательно приходи с внуком, Мишель. Зайдёшь, и вспомним былое! — крикнул нам вдогонку дедов знакомый.

Расставшись с ним, дед заспешил домой, а я вдруг вспомнил, где видел и слышал этого человека. Совсем не такой нарядный, в рабочей одежде, он распоряжался на базарной площади, когда там расставляли вагончики.

— Я знаю этого, в кепке! — вскричал я. — Он из цирка, да?

Мысль о том, что человек, с которым наш дед на «ты», какой-то начальник в цирке-шапито, взволновала меня.

— Да, — глотая слова, проговорил он. — Это Иван Августович. Он там служит.

— Откуда ты его знаешь?

— Знаю. Давно.

— Откуда?

— Встречались. Говорил же я тебе, что бывал повсюду. Ну, людей разных знаю, мало ли!

— Почему он сказал, что у нас дыра?

— Для него, может быть. Он и за границей бывал.

— А почему он тебя назвал Мишель?

— Так меня звали раньше.

— Кто звал?

— Все кому не лень.

По тому, как он неохотно отвечал, я понял, что большего мне от деда сегодня не добиться. Надувшись, я молчал всю оставшуюся дорогу до дому. Но он, видимо занятый своими мыслями, кажется, и не заметил.

А через день произошло ещё более для меня удивительное.

Забежав из школы домой, чтобы забросить свой испытанный в боях парусиновый портфель и удрать на улицу, я услышал из маленькой комнаты голоса. У нас с дедом не имелось секретов, и я заглянул за дверь.

И тут я увидел: в гостях у него был тот самый Иван Августович из цирка! Значит, он узнал адрес и пришёл к нам.

Гость уже собирался уходить и стоял, держа в руках кепку. Наш дед тоже стоял, прощаясь с ним.

— Ну, всё! По гроб жизни будем тебе обязаны, — гремел Иван Августович. — Ты всегда выручал, кто не помнит... Старая гвардия, что там говорить...

— Да ладно, — отмахивался дед. — Я ведь уж и не думал... Что поделаешь, придётся... Только уж как договорились. И вот, — он повернул голову ко мне. — Его на представление.

— Какой разговор! Этого-то атлета... — Знакомый деда, как тогда, у гостиницы, протянул мне руку. — Сделайте одолжение! Приходи, друг, завтра на премьеру. Начало в восемь. Минут за пятнадцать приходи. Скажешь — от Ивана Августовича. Можешь с приятелем...

— Мы с дедом, — сказал я.

— С дедом? — Гость как-то многозначительно посмотрел в его сторону. — Это уж вы сами.

Дед пошёл провожать гостя. Когда он вернулся, я спросил:

— Ты пойдёшь со мной в цирк?

Он замотал головой:

— Не могу. Ты уж с кем-нибудь.

— Я хочу с тобой.

— У меня дело.

— Какое дело? Завтра ты не дежуришь. Я знаю.

— Всё-то ты знаешь, всё понимаешь. Занят я, и всё! Иди сам, раз тебя позвали.

Тут дед неожиданно рассердился и стал кричать, что я слишком много о себе понимаю. Визгливо, совсем не похоже на себя, горланил, что я ещё мало ел каши, чтобы верховодить. Что он хочет покоя, а ему не дают. Что с него довольно, и всякое такое прочее.

Прежде с ним подобного не случалось. Подавленный, я ушёл на улицу, но и там не мог успокоиться. Не понимая, что стряслось с нашим дедом, я догадывался, что причиной внезапной перемены был посетивший его гость. Но зачем же ругать меня?

Я обиделся, решил с ним не разговаривать и в цирк, куда меня обещали пропустить бесплатно, не ходить.

На другой день дед исчез из дому с утра. Не пришёл и обедать. Маме он сказал, что должен будет в чём-то помочь на фабрике, но я тому не верил.

Была суббота. Обыкновенно по субботам мы с отцом или дедом ходили в баню. Но сегодня мои родители были позваны на свадьбу, и в баню со мной никто не пошёл.

После обеда, пользуясь полной свободой, я гонял с мальчишками по улице. Играли в «чижика» и «попа-загонялу». Меж тем про себя я всё время твердил, что назло деду ни за что не пойду в цирк. Однако время склонялось к вечеру, и твёрдость решения начинала давать трещину. «А при чём тут, в конце концов, дед? — думал я. — Ведь в цирк меня позвал Иван Августович. Вот возьму и пойду, а дома вообще не скажу, что был там».

Словом, в семь часов вечера я уже рылся в мамином комоде, отыскивая свою праздничную синюю рубаху, а в начале восьмого, положив в условленное место ключ, во всю прыть нёсся к базарной площади, беспокоясь, как бы не опоздать на представление.

Что-то удерживало меня от того, чтобы взять с собой кого-то из ребят. А вдруг знакомый деда позабыл про меня. Хорош тогда буду!

Я не только не опоздал, а явился на площадь, когда широкие двойные двери шапито были ещё заперты. Над окошечком похожей на большой скворечник кассы висело объявление о том, что все билеты на сегодня проданы. И всё же возле кассы, неизвестно на что надеясь, толпился народ. Подозрительно поглядывая на снующих возле входа мальчишек, прогуливался милиционер с наганом на боку. «Неужели, — думал я, — вот так, запросто, я пойду в цирк?» И чем больше я сомневался, тем сильнее