Энола Холмс и таинственные букеты - Нэнси Спрингер

— Поверните его к крыше!

— Да он чокнулся, — сказал кто-то. — Никому туда не забраться, а уж девке-то и подавно!

Я не стала прислушиваться к разговорам. Подниматься и бежать по крутому склону крыши было опасно. Поэтому, дрожа всем телом, ощущая предательскую слабость в ногах, я поползла по черепице, что было очень разумно с моей стороны, поскольку иначе меня бы непременно заметили.

Несмотря на худобу, змея из меня получилась неважная. И всё же я добралась до острого выступа в центре крыши и перемахнула на другую сторону.

Грозный световой меч полоснул мрак там, где я пряталась мгновение назад. Я наблюдала за ним, замерев в тени.

Нет, расслабляться нельзя. Скоро они осветят и эту сторону.

Внезапно меня поразила мысль — такая же светлая, как луч прожектора: надо перебраться на другое здание, а потом на следующее — и сбежать от преследования по крышам. Я вскочила на ноги и понеслась по крутому склону крыши вниз, прочь от жуткого света, настолько яркого, что он освещал мне дорогу даже здесь. Есть! Крыша магазинчика Перте- лотты плавно переходила в крышу соседнего здания, далеко не такую покатую. Я радостно перепрыгнула на неё, и...

...рухнула вниз, как будто шагнула с выступа в пропасть.

Глава четырнадцатая

В УШАХ СТОЯЛ ЗВОН РАЗБИТОГО СТЕКЛА. Я невольно открыла рот, чтобы закричать, но не успела. С громким шумом я упала на нечто незримое, значительно смягчившее моё приземление.

Я поднялась на колени и осмотрелась, вглядываясь в темноту.

Подо мной было нечто податливое, мягкое, воздушное, будто подушечка для турнюра. Всё вокруг окутывал мрак, и тишину нарушал приглушённый плеск воды.

Я почувствовала солёный вкус во рту и промакнула саднящие губы рукавом. Кровь. Очевидно, осколок стекла попал мне в лицо. На руках тоже остались порезы, но, скорее всего, несерьёзные.

На самом деле мне сказочно повезло. Хотя ранки болезненно ныли, поранилась я несильно. Луч прожектора меня здесь не найдёт. Укорив себя за глупость, я подумала, что, скорее всего, пробила крышу теплицы мистера Кипперсолта, расположенную, само собой, на самом верху здания.

Мистера Кипперсолта? Покойного, судя по словам Флоры. А если зловещие букеты отправляла она, разумно будет заключить, что это её теплица.

Размышляя об этом, я лежала, стараясь не шевелиться и прислушиваясь к шагам за стеной — не бежит ли кто на шум? Однако я слышала лишь биение собственного сердца и своё прерывистое дыхание, и эти звуки удивительным образом меня успокаивали — казалось, будто ничего страшного и не произошло. Наконец я решила, что мои преследователи остались на улице и звон разбитого стекла до них не донёсся.

Что ж. Раз я в теплице, значит, мне повезло приземлиться на большое нежное растение, а вовсе не на огромную подушечку для турнюра. Правда, что-то, похожее на паутину, на его длинных листах щекотало кожу — прямо как конский волос, которым набивают эти подушечки.

Оставаясь начеку, я вытянула руки и ощупала всё вокруг. Рядом со мной не было ничего, кроме пышных растений. Коленями я упиралась в мягкую землю, а листья вокруг меня слегка колыхались, задевая лицо.

Как ни странно, поняв, что оказалась в относительной безопасности, я задрожала всем телом и ощутила сильную слабость. Я плюхнулась на землю среди стеблей, и меня накрыли лёгкие, как пёрышки, ветви. Зелени не было видно конца и края, как будто я попала в джунгли. Поразительно! Что же это за растения?

Впрочем, сейчас это не важно. Мне невыносимо хотелось отдохнуть хоть несколько минут. Совсем немного, пока не уймётся дрожь в теле. Потом я сбегу. Я перевернулась на спину, сложила руки на груди — точнее, на рукояти кинжала, — и закрыла глаза.

* * *

— Што за чертовщина?! — воскликнул кто-то. Во всяком случае, мне так показалось. Наверное, именно это я и услышала.

Стыдно признать, но я уснула — в обморок я никогда не падала, хотя это было бы не так позорно. Открыв глаза, я увидела слабый свет восходящего солнца, просачивающийся между хрупких ветвей изумрудно-серого цвета. Теперь стало ясно, что за растения меня окружали — это были кусты спаржи.

— Мои детки! — визжала, очевидно, Флора. — Мой боярышник, мои жёлтые жасмины, мои колокольчики! Всё в стекле, и холодный ветер дует!

Честно говоря, её крики застали меня врасплох, но мне хватило ума замереть и затаить дыхание. Я только стиснула рукоять кинжала.

На лестнице раздались шаги.

— Злодейка! — не унималась Флора. — Она вломилась сюда! В мою теплицу! Штоб ей пусто было!

— Флора, успокойся, — послышался усталый голос Пертелотты. — Она уже далеко.

Если бы!

— Што она за дьявол эдакий?! — возмутилась Флора. Удивительно, сколько она ругается! — Чево ей от нас надо-то?

— Не знаю. — Пертелотту, похоже, не смущали грубые выражения сестры. — К сожалению, — мрачно добавила она.

— Я её укокошу! Найду и убью — прям как убила...

— Флора! — грозно рявкнула Пер- телотта, и Флора тут же затихла. — Не смей больше никого убивать. Никогда. Поняла меня?

Флора что-то пробормотала себе под нос.

— Што-што? Што ты сделала с доктором Ватсоном?

— Ничевошеньки. С чево ты взяла, што я его трохала? — Флора заныла, прямо как ребёнок, после угроз прибегающий к слезам. — Чево ты на меня-то орёшь после тово, што случилось с моей теплицей?

— О, брось, эт’ лехко поправить. Позовём стекольщика. — Пертелотта говорила с нескрываемым отвращением. Чувствовалось, что сестра совершенно её измотала. — Уж надеюсь, ты не замешана в том, што случилось с доктором Ватсоном, што бы это ни было. Ну, завтрак стынет. — И, судя по удаляющимся шагам, она вышла из теплицы.

— Вот дьяволица — думает, што может просто так взять и уйти, — проворчала Флора и всхлипнула — наверное, она оплакивала своих «деток». — Завтрак, как же! Нет, вы ещё у меня попляшете.

Я услышала грузный топот, а через несколько секунд хлопнула дверь.

Сёстры ушли, оставив меня в ловушке среди кустов спаржи. По телу пробежала дрожь.

Энола, так дело не пойдёт.

Но... беспечное, беглое упоминание об убийстве... и намёк на исчезновение доктора Ватсона...

Подумаешь об этом