Энола Холмс и таинственные букеты - Нэнси Спрингер

А моего возгласа он не услышал, поскольку в тот же момент миссис Ватсон воскликнула:

— Мистер Холмс! — Она протянула к нему руки. — Вы... есть ли... хоть какие-то новости?

Судя по мрачному, напряжённому лицу мистера Холмса, он не принёс добрых вестей. Шерлок поймал руки миссис Ватсон, словно двух голубок, но ничего не сказал, а только поджал губы и еле заметно кивнул в мою сторону.

— О! Как некрасиво с моей стороны! — ахнула она. Само собой, Шерлок намекал, что не стоит разговаривать при посторонних, но добрая миссис Ватсон не так его поняла и решила, что он корит её за грубость — ведь она не представила ему свою гостью. Миссис Ватсон выдернула руки, повернулась ко мне и сказала: — Мисс... мм...

Я решила воспользоваться переполняющими меня противоречивыми чувствами и выплеснуть их на Шерлока. Избавив бедную миссис Ватсон от необходимости вспоминать моё имя, я бросилась к брату и, улыбаясь — нет, скорее, скалясь, будто череп, — восторженно затараторила:

— Ах, неужели это сам мистер Холмс, великий детектив?! Поверить не могу! — Я взвизгнула непривычно писклявым голосом. Рискуя себя выдать и дрожа от страха, я стиснула его руку в лайковой перчатке. — О, мне уже не терпится рассказать тётушке, что я встретилась со знаменитым мистером Шерлоком Холмсом!

Мне удалось добиться желаемого эффекта. Даже крыса, выползшая из канализации, вызвала бы у Шерлока меньше отвращения. Он не нашёл в себе сил посмотреть мне в глаза, отвернулся и холодно пробормотал:

— Мисс... Э-э-э...

— Энверуа. Мисс Виола Энверуа! — выпалила я.

— Мисс Энверуа, вы не могли бы оставить нас наедине?

— Ох, разумеется! Ну конечно! Понимаю, вам с миссис Ватсон надо обсудить важные вопросы... Ах, но для меня такая честь с вами познакомиться... Я так польщена! — Продолжая щебетать, я позволила верной горничной Роуз вывести меня из гостиной: она уже прибежала с моей накидкой в руках.

Когда за мной закрылась входная дверь, я вздохнула с облегчением, не веря в свою удачу. Мне всё казалось, что сейчас я спущусь по каменным ступеням и в ту же минуту Шерлок закричит: «Постойте! Это была Энола? Энола! Констебль, хватайте ту девчонку в парике!»

Вместо этого из приоткрытого окна гостиной до меня донеслись тихие печальные слова брата, обращённые к миссис Ватсон:

— Боюсь, хороших новостей нет. Однако я кое-что нашёл. Врачебную сумку Ватсона.

Я застыла посреди тротуара. О. О господи, я не могла просто так уйти; голос брата манил меня к себе, как магнит притягивает иголки и булавки. И мне хотелось узнать больше о его находке — но безопасно ли подслушивать под окном?

Я притворилась, будто что-то ищу в карманах, и тайком осмотрелась вокруг. На улице не было ни души, если не считать молочницы, развозившей бутылки с молоком, и редких кебов, проезжающих мимо. Странный город Лондон: в трущобах жизнь бьёт ключом, в каждом дверном проёме кто-нибудь стоит и кричит, дети бегают по слякоти, куда ни глянь — везде есть попрошайки, торговцы, пьяницы, бездельники; в благополучных же районах улицы чуть ли не пустуют, а чистое крыльцо всегда ведёт к запертым дверям. Здесь ни на одном стекле нет ни трещины, у кого-то на подоконнике стоит герань в горшке, у кого-то птичья клетка с жёлтой канарейкой, а на доме с кружевными занавесками висит табличка «Сдаётся комната».

Но как знать, не наблюдает ли кто за тобой, спрятавшись за тонкой занавеской?

Холмс тем временем продолжал:

— Она была в его клубе. Кто-то спрятал её за диван, и она обнаружилась лишь сегодня.

— Но... Джон бы не оставил... — всхлипывая, проговорила миссис Ватсон.

— Вот именно. — По вымученному голосу Шерлока было ясно, что он и сам едва сдерживает эмоции. У меня защемило сердце. — Ни один врач, а уж тем более Ватсон, не расстался бы добровольно со своей чёрной сумкой.

Тут я осознала, что могу невольно ахнуть или издать другой звук, который выдаст меня с головой, и мысленно себя отругала: «Энола, глупая девчонка, уходи скорее!»

Я отошла, но всего на несколько шагов, чтобы Шерлок и миссис Ватсон не заметили меня, если вдруг выглянут в окно. Я остановилась на углу дома и сделала вид, будто застёгиваю пуговицы на перчатках. Мне нужно было время, чтобы унять биение сердца и выровнять дыхание. До меня всё ещё доносился голос брата:

— Следовательно, вероятность несчастного случая мы отметаем. Ватсона намеренно выманили из клуба и похитили, но кто и зачем — неизвестно.

Тихого ответа миссис Ватсон я не расслышала.

— Нельзя сказать наверняка, но ненавистники прививок и хирургии, которые в медицинских операциях видят чуть ли не пытки, склонны к истерии и вряд ли способны действовать организованно. Однако, хоть такой вариант и маловероятен, забывать о нём нельзя, как и о других версиях. Ватсон мог нажить врага в армии; я рассматривал эту возможность, но интуиция подсказала мне, что я копаю не в том направлении. В первую очередь подозрения падают на преступный мир, но мои помощники не приносят новых сведений. Такое впечатление, будто Ватсон мирно играл в бильярд в клубе и в один момент под ним разверзлась земля...

Раздалась быстрая дробь копыт по булыжнику, и мимо с грохотом пронёсся экипаж доставки. Кучер с любопытством покосился на меня, вероятно гадая, почему я стою без дела на одном месте. В Лондоне девушка, вышедшая на прогулку в одиночестве, не могла остановиться ни на секунду, даже чтобы высморкаться: в ней сразу начинали подозревать «общественное зло» — ещё один эвфемизм для «ночной бабочки».

— Мне непонятно это молчание, эта задержка, — снова послышался голос Шерлока. — Если Ватсона похитили — почему никто не просит выкупа? Если это мой враг — почему я не получил никакого послания с самодовольными речами о совершённой мести? Прошло уже несколько дней — должна была прийти хоть какая-то весточка. Вам нечего сообщить? Ничего необычного?

Ответ миссис Ватсон был кратким.

— Цветы? — нетерпеливо переспросил Холмс. — Нет, это вполне естественный жест, принятый в хорошем обществе. Полиции потребуется доказательство более весомое, нежели чем спрятанная врачебная сумка и букет от неизвестного дарителя. Прошу вас, подумайте, неужели ничего...

Миссис Ватсон что-то произнесла надломленным голосом.

— Вы правы,