Горячее мороженое - Ико Маран

Сийм не успел еще и слова вымолвить, как случилось нечто совершенно невероятное: книжная полка отодвинулась одним боком от стенки, и в комнату прошмыгнула Мышка. Но совсем не малюсенькая, а большущая, ростом с маму.

Сийм еще никогда в жизни не видел, чтобы полка сама сдвигалась с места. И чтобы Мышка ходила на задних лапах, он до сих пор тоже не видывал. Но это его почему-то ничуть не поразило. Словно все так и должно было быть. Он только немножко удивился, что такие чудеса его ни капельки не удивляют.

Мышка пугливо оглянулась по сторонам, принюхалась, прищурилась и пробормотала про себя: — Никого нет. Но я ведь ясно слышала чей-то визг…

Она увидела на полу книжку о Красной Шапочке, осторожно подняла ее и обнюхала со всех сторон. Книжка ей понравилась. Она юркнула к креслу, уселась и принялась за чтение. Но читала она совсем не так, как читают люди, она просто водила по буквам мордочкой, а глаза порой крепко зажмуривала. И приговаривала: — Какая чудесная книжка и какая уютная теплая комната! Только лампа режет глаза. И зачем это люди вешают у себя в комнатах такие ужасные вещи? Сыр грызть куда лучше в темноте. И ветчиной лакомиться тоже лучше в темноте… А вдруг… а вдруг это у них придумано для чтения, чтобы глаза помогали носу? Потому что некоторые буквы в самом деле пахнут почти одинаково: «а», «е», «о» — одинаково кругленько, «ш», «щ», «ц» — как палочки, у «п», «и», «л» тоже почти одинаковый запах. Иной раз нюхаешь, нюхаешь, так что нос сведет, да и прочитаешь «палка» вместо «лапка» или «лапка» вместо «палка». К тому же у мышей малюсенькие мордочки, а человек со своим огромным носищем и в кромешной темноте сможет, пожалуй, отличить точку от запятой. Ах, в этом мире столько вопросов, на которые не так-то легко найти ответы! Я уж лучше почитаю.

Она стала водить мордочкой по обложке и прочитала: «Красная ще-поч-ка», «Красная це-поч-ка», «Красная ша-поч-ка», «Красная шапочка!» Мышка была очень довольна, что ей без особого труда удалось прочитать название на обложке. Она весело тряхнула головкой и открыла книжку.

Из книжки донеслось рычание. Мышка испуганно пискнула и выронила книжку. Книжка, размахивая листами, упала под стол, и из нее вылез Злой Волк. Несмотря на то, что Волк был одет в папин черный спортивный костюм, Сийм сразу узнал его.

Злой Волк с удовольствием встряхнулся, да так, что уши захлопали, как у шапки-ушанки, глянул на Мышку и сказал: — Добрый вечер, Мышка! Молодец, что выпустила меня из книжки.

Мышка тоже встряхнулась, но только от страха, и сказала:

— Ох, до чего же я испугалась. Ну что это за шутки, Злой Волк! Если бы Сийм был дома, он бы до смерти перепугался!

— Ну-ну, — примирительно сказал Злой Волк. — Каким же он вырастет мужчиной, если из-за всякого пустяка станет до смерти пугаться. Кстати, я его все равно съем. И Хоботка съем. Хоботком я закушу.

— Что за ерунду ты болтаешь! — воскликнула Мышка. — Какое ты имеешь право их есть?!

— А разве Хоботок имел право называть меня глупым волком?! — возразил Злой Волк. — Я был на правильной странице, на своей собственной, где и положено. А Сийм взял да и захлопнул книжку — видишь, как я из-за него окривел, теперь всю жизнь буду ходить бочком.

И он заковылял по комнате.

Сийм, сидя в укрытии, сразу понял, что на самом деле Волк ничуть не пострадал, а просто притворяется.

Но простодушная Мышка поверила Злому Волку. Она стала утешать его, ласково погладила, подула на ушибленное место, однако детей в обиду не дала.

— Не сердись на них, они же добрые, они тебя нечаянно прихлопнули, — успокаивала она Волка.

— А я съем их тоже нечаянно, — ответил Злой Волк и направился в угол, где стоял приемник.

Хоботок поплотнее прижался к Сийму и шепнул:

— Я не хочу, чтобы Злой Волк меня съел. Если он съест меня, я его тоже съем.

Волк резко остановился, сердито вытянул шею и сказал:

— Ты твердишь: «добрые дети», «хорошие дети», а где они, по-твоему, сейчас, эти хорошие дети? Проучить их надо, хорошенько проучить. Как они посмели без спроса уйти из дому?

Мышка растерянно пожала плечами.

— Может быть, они пошли в гости к дядюшке Кроту, — попыталась она оправдаться. — Ведь у дядюшки Крота сегодня снова день рождения.

Услышав это, Злой Волк оживился и воскликнул:

— Ну конечно! Как это я сразу не сообразил! Ведь сегодня дядюшка Крот всех своих гостей угощает горячим мороженым!

Мышка всплеснула руками:

— Злой Волк, Злой Волк, ты рассуждаешь как ребенок! «Угощает горячим мороженым!» Ты вообще представляешь себе, что такое горячее мороженое?

— А его не представляют себе, его просто едят. И кто отведает горячего мороженого, сможет пожелать самое невероятное — и все желания сбудутся!.. Ой, ой, ой, мне надо бежать, чтобы опередить Сийма! У меня и потом будет достаточно времени их проучить! — сказал Злой Волк и, забыв о хромоте, помчался к узкой лазейке, но застрял между стеной и полкой.

— Стой! — крикнула Мышка и хотела забить лазейку, чтобы Волк не смог догнать детей, но тот уже успел проскочить и только его хвост… его бедный хвост опоздал.

Раздался душераздирающий вопль, и дети увидели из своего угла, как Волк снова появился, поджав хвост, охая и подвывая. Немного придя в себя, он напустился на Мышку: — Одурела! Ну совсем одурела! Ты думай, что делаешь! Прищемила чужой хвост! Уу-уу-уу!

— Тебе больно? — участливо спросила Мышка.

— Хочешь узнать, больно ли? Давай-ка сюда свой хвост — рассвирепел Злой Волк.

— Нет, не хочу, — сказала Мышка и в подтверждение своих слое покачала головой.

— Тогда отпусти меня подобру-поздорову!

И он заковылял прочь.

Мышка немножко постояла в растерянности, затем подмела с пола книжку о Красной Шапочке, положила ее не стол и печально сказала: — Никогда не дадут дочитать интересную книгу. Всегда где-нибудь да найдутся оставленные без присмотра дети, о которых надо заботиться. — И убежала из комнаты.

Прошло немало времени, прежде чем Сийм и Хоботок решились выбраться из своего укрытия.

— Они ушли, — сказал Хоботок.

Сийм обследовал лазейку, в которой исчезли странные гости. Узкий темный ход вел куда-то очень далеко. Об этом можно было догадаться потому, что где-то, в самом конце его, брезжил слабый свет. Этот таинственный свет как будто манил Сийма и в то же время отпугивал.

Хоботок стоял рядом с Сиймом, поворачивал хобот