Страшные сказки Женщины в белом - Крис Пристли

Крис Пристли

Страшные сказки Женщины в белом

Иллюстрации Дэвида Робертса

Text copyright Chris Priestley, 2009

Illustrations copyright David Roberts 2009

This translation of Tales of Terror from the Tunnel‘s Mouth is published by Samokat Publishing House by arrangement with Bloomsbury Publishing Plc

Александрова Н., перевод на русский язык, 2023

 Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом „Самокат“», 2023

Любое использование текста и иллюстраций допускается только с письменного согласия Издательского дома «Самокат».

* * *

Крис Пристли — английский писатель, мастер «страшилок», от которых кровь стынет в жилах, по спине бегут мурашки, а душа уходит в пятки.

* * *

Х. С. с благодарностью

Поезд

Это было мое первое самостоятельное путешествие по железной дороге. Мачеха поехала провожать меня на вокзал и принялась донимать непрошеными объятиями, поцелуями и сюсюканьем, которые служили у нее проявлениями нежности.

Мой отец был на войне, сражался с бурами под палящим солнцем Южной Африки, и я бы с радостью присоединился к нему, лишь бы ни на секунду не оставаться с его надоедливой нудной женой. Хотя наши с отцом отношения тоже едва ли можно назвать близкими.

Однако, к моему счастью, каникулы все же подошли к концу, и теперь я отправлялся в новую школу. В обычных обстоятельствах я, без сомнения, волновался бы из-за этой перемены, однако недели с мачехой оказались тяжким испытанием и закалили и укрепили мой характер настолько, что я был готов к встрече с любыми возможными трудностями. Я не боялся ничего.

По крайней мере, так мне казалось.

Мы ждали на платформе почти полчаса: мачеха настояла, чтобы мы приехали до абсурдного рано, — так сильно она беспокоилась, что я опоздаю на поезд.

Мы сидели на платформе на деревянной скамье. Беседа иссякла, и я читал «Иллюстрейтед Лондон Ньюс», а мачеха дремала. У нее невероятная способность засыпать в мгновение ока. Стоит обычному распорядку прерваться — и вот она уже спит. Готов поклясться, что в ней больше от кошки, чем от человека.

Я огляделся. Довольно приятное солнечное утро, непримечательная станция в сельской Англии. Пока мы сидели, прибыли трое или четверо пассажиров, а по платформе взад и вперед ходил начальник станции, тучный и бородатый. Каждые две минуты он взглядывал на часы, улыбался и дотрагивался до шляпы, приветствуя каждого, кто шел мимо.

По правде говоря, все было совершенно заурядно и до ужаса спокойно — пока мачеха, сдавленно вскрикнув, вдруг не очнулась от своей кошачьей дремоты: этот вскрик заставил меня подпрыгнуть на несколько дюймов и привлек к нам обеспокоенные и смущенные взгляды других ожидающих поезда пассажиров.

— Ради всего святого. — Я покраснел и изо всех сил старался не встретиться взглядом ни с кем из окружающих. — На нас все смотрят.

— О! — Мачеха повернулась ко мне с весьма безумным видом и дико вытаращила глаза. — У меня только что было ужаснейшее видение!

Самое время упомянуть, что она считала себя наделенной подобным даром.

— Вам приснилось, — ответил я и улыбнулся смотревшему на нее джентльмену, который, судя по выражению лица, задавался вопросом, не сбежала ли эта дама из лечебницы для душевнобольных, — надо сказать, не без основания.

— Но, дорогой мой, я явственно ощутила присутствие опасности, смертельной опасности, — сказала она, глядя на меня все в том же смятении.

— Что вы такое говорите, мадам? — прошипел я.

— Я предпочла бы, чтобы ты не называл меня так. — Она прижала ладони к вискам.

Я прекрасно знал, что ей это не по душе, но ни за что на свете не назвал бы ее матушкой, как она того хотела.

— Так что за опасность? — спросил я.

— Не знаю, — ответила она. — Я вижу… Вижу поцелуй.

— Поцелуй? — Я рассмеялся. — Они, кажется, неопасны — по крайней мере, не смертельно. Разве что мне придется целоваться с крокодилом.

— Поцелуй, — повторила она. — И тоннель — длинный, темный, жуткий тоннель…

— Меня ждет поцелуй с тоннелем? Что ж, это, пожалуй, немного опасно, — сказал я с издевательской ухмылкой.

Однако мачеха продолжала смотреть на меня самым странным образом, и каким бы смехотворным ни казалось ее заявление, что-то в ее взгляде настораживало, и я поневоле отвернулся.

Опять это ее «видение». Такое же смутное, как и обычно. Я вздохнул и посмотрел на пути, желая, чтобы поезд пришел поскорее. Я всем сердцем хотел уехать от нее подальше.

— Вы заснули. Это был всего лишь сон. — Мне с трудом удавалось скрыть презрение. — Или сновидение, или что там обычно снится, когда решаешь вздремнуть на вокзале среди бела дня.

Мой тон возмутил мачеху.

— Будь добр, не говори со мной так, — сказала она.

— Если я вас оскорбил, прошу простить, — ответил я и отвернулся.

Но я совсем не раскаивался.

С путей раздался свисток, возвестивший скорое прибытие моего поезда. Какое облегчение! Я поднялся на ноги.

— Что ж, мне пора.

— Мой дорогой мальчик. — Мачеха кинулась мне на шею самым вульгарным образом.

— Прошу вас. — От неловкости я поморщился. — Люди смотрят.

Наконец я выпутался из ее объятий и, подхватив сумку, направился к вагону. Она схватила меня за рукав.

— Я бы предпочла, чтобы ты поехал другим поездом.

Я не остановился.

— После того, как мы прождали здесь почти час? Вот еще.

Нет уж, я больше ни на миг не задержусь на этой платформе! Я ступил в вагон и с силой захлопнул дверь, надеясь тем самым отчасти продемонстрировать свои чувства. Сквозь стекло в верхней части двери я видел, как мачеха одной рукой прижимала к лицу носовой платок, а другой обмахивалась на манер веера, словно вот-вот упадет в обморок (разумеется, исподтишка озираясь в надежде на публику).

Клубы пара скрыли ее — немало порадовавшая меня иллюзия, — но, когда поезд тронулся, я мельком увидел, как она лихорадочно машет вслед, и, притворившись, что не замечаю ее, отправился искать себе место.

Я пошел по коридору, заглядывая в купе, пока не обнаружил одно со свободным местом у окна. Единственным его пассажиром был строгий джентльмен с военной выправкой и красным лицом, тяжелым, выдающимся вперед подбородком и пышными усами. Назовем его Майором. Я вошел, и он кивнул в знак приветствия.

— Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам, сэр? — спросил я.

— Нисколько, — ответил он, выпрямляясь