Дом с аистами - Валентина Васильевна Путилина

— Труженица ты моя дорогая, — прошептала Надежда Андреевна. — Спасибо тебе, доченька, за заботу.

Она глядела на Лизу с нежностью и жалостью своими огромными глазами. Тётя Поля сказала как-то, что у Надежды Андреевны и её дочки такие большие глаза, что за ними и лица не видно; глаза синие-синие и всегда немножко встревоженные, как будто постоянно ждут беды. От войны в них такое выражение. Много пришлось в войну повидать горя, вот и привыкли ждать какой-нибудь новой беды.

— Пойди, доченька, умойся, а я встану сейчас, мне уже надоело сидеть, — сказала Надежда Андреевна.

Она походила по комнате и снова легла. И только по тому, как она дышала — коротко, не полной грудью, и хмурилась, прикрывая глаза, видно было, что ей плохо. Она боялась испугать Лизу и не говорила ей о своей боли. Ей только хотелось поскорей уснуть, чтобы дождаться утра, — тогда может быть, и боль пройдёт.

Утром Лиза подоила козу, отлила стакан молока для мамы и сказала озабоченно:

— Мне надо в город. А ты, мамочка, лежи. И не беспокойся за меня, как вчера. Я опять приду поздно. Пойду картошку выполю.

— Хорошо, доченька. Иди. Я буду тебя ждать. Иди.

У порога Лиза остановилась, посмотрела на маму. Они улыбнулись друг другу. И, обрадованная маминой улыбкой, Лиза весело перепрыгнула через порожки. Ей ещё нужно было вывести козу Ильку за огороды. Пускай там пасётся. Травы кругом много, её давно не косили. Некого было кормить сеном. Во всех Вишенках после войны ни одной коровы не осталось. Теперь, говорят, должны скоро пригнать большое стадо из тех мест, где не проходила война, — из тыла. На помощь разрушенному хозяйству.

Лиза привязала козу Ильку к колышку, погладила её на прощание и пошла. А Илька двинулась следом, провожая свою заботливую хозяюшку, насколько хватило длинной верёвки. Убедившись, что дальше ей не уйти, покивала головой, будто говорила «до свиданья».

На базаре к Лизе подошёл человек в военной форме, только гимнастёрка была без погон. Лиза узнала этого человека. Это был районный агроном. Он приезжал в Вишенки, осматривал поля вместе с председателем колхоза, когда начиналась подготовка к севу. Лиза запомнила его, а он её не помнил. Может быть, даже совсем и не заметил, когда был у них в Вишенках. Ведь там много ребятишек, разве запомнишь всех…

Агроном взглянул на Лизу и спросил:

— Кто это послал на базар такую маленькую молочницу:

— Я сама пришла, — ответила она. — Меня не посылали. И я не маленькая: мне уже семь лет.

И так как агроном не перебивал ее, а сочувственно слушал, то Лиза добавила:

— Моя мама болеет. Она не может сама идти на базар. А нам нужно соли купить. Я вот молоко продам и куплю стакан соли.

Агроном почувствовал даже себя неловко, оттого что заговорил с этой девочкой, как с маленькой, и внимательно поглядел на её озабоченное лицо. А забот у Лизы было очень много: она думала о маме, как та сейчас себя чувствует, о том, как на хлеб заработать и как огород дополоть — даже и сегодня руки болят от колючего осота. И соли у них нет, нечем суп посолить.

Лиза даже вздохнула, вспомнив о своём трудном житье.

Агроном протянул ей бидончик, чтобы перелить молоко, и спросил:

— Сколько тебе, девочка, за молоко платить?

Лиза не сразу ответила. Посмотрела на банку, в которой она принесла молоко, и сказала:

— Берите без денег. Потому что банка не цельная. Я отлила маме стакан. За цельную тётя Поля сказала, сколько платить, а за нецельную не сказала. Берите так.

— Ах ты неудалая молочница, — ласково проговорил агроном. — А на что же ты соли купишь, если мне бесплатно молоко отдашь? Ну ладно, я сам знаю, сколько тебе платить.

Он перелил молоко в свой бидончик и сказал:

— Пойдём теперь соль покупать.

Они пошли вместе по базару и купили два стакана соли. Вдобавок они купили сделанную из теста домашнюю конфету — длинную, сладкую, в яркой завёртке. После этих покупок агроном распрощался с Лизой и сел в машину, а Лиза не уходила. Ей очень хотелось тоже поехать вместе с агрономом далеко и быстро. Но она не просила взять её с собой. Она только стояла, смотрела на машину и от волнения то накручивала на палец свои волосы, то отпускала их.

Агроном взглянул на Лизу и сразу понял, что она сейчас забыла о своих взрослых делах и стала обыкновенной девочкой, которой очень хочется прокатиться на машине. Он явно был добрым волшебником: начав чудеса, он решил продолжать их. Распахнув дверцу, он сказал:

— Тебе хочется на машине прокатиться? Да?

— Да! Да! — радостно воскликнула Лиза.

— Ну, садись. Поедем.

Ветер дует. Машина с открытым верхом подпрыгивает на ухабах. Лиза только вскрикивает от восторга:

— Ух, ты! — и замирает, всматриваясь в даль.-

Всё вдруг сразу приближается и сразу остаётся где-то позади: поля, лес, деревушки с редкими домами. Иногда в каком-нибудь посёлке агроном останавливает машину, заходит в колхозную контору, разговаривает с колхозниками. А Лиза остаётся в машине, ждёт его. Ей не хочется выходить. Она ждёт, когда снова машина помчится дальше.

— Ну вот, — сказал, наконец, агроном, — пора нам, пожалуй, возвращаться в город. Ты на какой улице живёшь?

— Я не в городе живу. Я в Вишенках. Там одна улица. Вы меня отвезите в город, а я домой пешком пойду. Я оттуда знаю дорогу, — торопливо говорила Лиза, будто боясь, что агроном на неё рассердится.

Но он только покачал головой.

— Я отвезу тебя до места, раз уж так вышло.

Чем ближе Вишенки, тем беспокойней становится Лиза. Она думала: вот сейчас её высадят, машина уедет, и она никогда больше не увидит этого доброго человека.

— Дядя, — набравшись храбрости, сказала она, — а как вас зовут?

— Иваном Антоновичем, — ответил агроном.

— А меня — Лизой.

— Очень приятно, — улыбнулся Иван Антонович, — будем теперь знакомы. А мою дочку зовут Танечка. Она как раз тебе ровесница.

— А мама у вашей дочки есть? — спросила Лиза.

— Нет у моей дочки мамы. Она погибла в сильную бомбёжку.

Иван Антонович проговорил всё это медленно, будто разглядывая каждое своё слово. И нахмурился оттого, что увидел за этими страшными словами.

— А у нас с мамой нет папы, — вздохнула Лиза, жалея и себя и этого доброго человека. Ей так и не довелось видеть своего отца, и она не