Питер-кролик и другие - Беатрис Элен Поттер
Серенькие мышки только посмеялись над ним и снова затянули хором:
За прялками сидели
Три мышки у окошка,
В окошко постучалась
К ним миссис Пусси – кошка.
– Чем заняты, ребята?
– Прядём из шерсти пряжу.
Прядём её прилежно
Отнюдь не на продажу!
Для джентльменов платье
Из пряжи будет выткано.
– Впустите на минутку,
Я стану резать нитки вам,
Перекушу – и сразу начну мотать в клубки.
– Ах нет, не надо, право,
Не впустим, миссис Пусси,
А ну как вместо ниток
Нам головы откусишь!
– Мяу! Мяу! – завопил Симпкин, а мышки сказали:
– Хей, дидл, динкети?
И тут же запели:
Хей, диддл, динкети, поппети, пет!
На каждом купце красный плащик надет:
Шёлковый ворот, подол меховой.
Купцы с весёлой песней идут по мостовой.
Мышки при этом отбивали такт серебряными напёрсточками, но Симпкину все эти песни не нравились нисколечко.
Он всё принюхивался и мяукал под дверью. А из-за двери неслись уж совсем чудные припевки:
Купил я в воскресенье
Горшки и горшочки,
Чепцы и черепочки
За фартинг за один.
– И всё положил под чашки в кухонном шкафчике, – добавили мышки с издёвкой.
– Мяу! Царап! Царап! – лупил Симпкин лапами по оконной раме.
А мышки в ответ на это все вскочили на ноги и завопили хором:
– Не хватает шнурочка! Не хватает шнурочка!
И тут же задёрнули шторы, так что Симпкин ничего больше видеть не мог.
Но через щёлочки в шторах до него всё-таки доносились серебряный стук напёрсточков и тоненькие мышиные голосочки, которые выпевали:
– Не хватает шнурочка! Не хватает шнурочка!
Симпкин отошёл от дверей мастерской и направился обратно к дому, о чём-то глубоко задумавшись.
Дома он обнаружил, что хозяин спит спокойно: температура у него спа́ла. Тогда Симпкин на цыпочках прошёлся по кухне и достал свёрточек с вишнёвым шёлком из заварочного чайника.
В незанавешенное окно падал лунный свет.
Симпкин хорошенько рассмотрел моточек, и ему стало стыдно, потому что он оказался гораздо хуже, чем добрые маленькие мышки.
Когда старый портной проснулся на следующее утро, первое, что он увидел, это моточек вишнёвого шёлка, лежащий на его стёганом одеяле. А рядом с кроватью стоял глубоко раскаявшийся Симпкин.
– Увы! – воскликнул портной. – Я конченый человек, мне пора расползаться по швам. Но зато – вот он, мой моточек вишнёвого шёлка!
Солнце золотило снег, когда портной поднялся с постели, оделся и вышел на улицу.
Симпкин бежал впереди.
Скворцы насвистывали, усевшись на края каминных труб, дрозды и малиновки тоже напевали что-то своё, совсем не то, что они пели полночной порой.
– Увы! – вздыхал старый портной. – Теперь у меня есть вишнёвые нитки для шнурочка. Но сил у меня нет, и времени осталось разве что обметать одну-единственную петельку: ведь уже наступило рождественское утро! А глостерский мэр венчается в полдень. И где же его вишнёвого цвета камзол?
Он отпер дверь своей маленькой мастерской, и Симпкин кинулся туда первым, точно заранее знал, что он там обнаружит.
Но в мастерской решительно никого не было.
Ни одной – ни единой серенькой мышки!
Стол был чисто вытерт тряпочкой. Обрывки ниток и лоскуточки были подобраны с пола.
А на столе – о радость! – старый портной не удержался от громкого возгласа – там, на столе, где он оставил всего лишь крой вишнёвого плиса, лежал красивейший камзол и расшитый атласный жилет, какой ещё ни разу не носил ни один мэр города Глостера.
На камзоле красовалась вышивка из розочек и анютиных глазок, а по жилету были разбросаны маки и васильки.
Всё было готово, кроме одной-единственной петельки, которая оставалась необмётанной, а к тому месту, где ей полагалось быть, булавкой была прикреплена записочка.
На ней бисерным почерком было написано: «Не хватает шнурочка».
С этого самого дня счастье повернулось лицом к старому портному из Глостера.
Он разбогател и растолстел чрезвычайно.
Он шил потрясающие жилеты для всех богатых купцов города Глостера и для всех благородных джентльменов в его окрестностях.
Никто ещё нигде не встречал таких тонких кружевных манжет и расшитых лацканов!
Но его петли – каждая из них была настоящим шедевром!
Стежки, какими обмётывались петли, были такие изящные, такие изящные, что невозможно было вообразить, как старый человек в очках может сделать их скрюченными пальцами. Стежки были такие крошечные, такие крошечные – казалось, что их могли сделать только маленькие серенькие мышки!
Про Бенджамина Банни
Однажды утром маленький кролик Бенджамин Банни сидел на берегу ручья.
Он навострил ушки и прислушался: цоки-цок, цоки-цок – по дороге прошагал пони. Он был запряжён в двуколку. Мистер Мак-Грегор правил, а миссис Мак-Грегор сидела рядом в своём самом нарядном чепчике.
Как только они проехали, Бенджамин Банни проскользнул на дорогу и направился – прыг-дрыг-скок – в гости к своим родственникам, которые жили в лесу, как раз позади огорода мистера Мак-Грегора. В этом лесочке вообще было полно кроличьих нор, но в самой красивой, самой песчаной жили его тётушка и его двоюродные братцы – Флопси, Мопси, Ватный Хвост и Питер.
Тётя Крольчиха была вдовой и зарабатывала тем, что вязала из кроличьего пуха варежки и муфточки. А ещё она продавала травы, и розмариновый чай, и лаванду.
По правде сказать, Бенджамину не так уж и хотелось повидаться с тётей. Он обошёл сосну сзади и чуть не споткнулся о своего двоюродного братца Питера.
Питер сидел один-одинёшенек. Он был завёрнут в красный носовой платок и выглядел очень несчастным.
– Питер, – спросил Бенджамин шёпотом, – куда подевалась твоя одёжка?
– Её теперь носит пугало на огороде у мистера Мак-Грегора, – сказал Питер и описа́л по порядку, как за ним гонялись по огороду и как он потерял свои ботинки и курточку с латунными пуговицами.
Бенджамин сел с ним рядом и стал уверять, что мистер Мак-Грегор уехал в своей двуколке, и миссис Мак-Грегор уехала с ним, и они наверняка пробудут в гостях целый день, потому что
