Королева скандала - Пол Джилл

— Сразу после свадьбы ты переедешь в Пенсаколу? — спросила она, и Уоллис подтвердила, что именно так и сделает, и добавила, что Мэри может приезжать к ним всегда, когда захочет.

Когда Мэри вернулась домой, мать спросила ее о будущем муже Уоллис, и девушка не нашла для описания более подходящих слов, кроме как «он очаровательный». За внешним лоском ей не удалось разглядеть его характера, но, вероятно, это потому, что не предоставилось возможности свободно поговорить с ним. Не оставалось никаких сомнений: он без ума от Уоллис. Почему же тогда Мэри так сдержанна в проявлении радости? Может быть, ей просто не хочется терять подругу?

В ту ночь девушка лежала в постели без сна и в какой-то момент почувствовала, как по щеке скатилась слеза, затем еще одна. Значит, Уоллис уже точно выходит замуж. Она первой среди дебютанток их сезона свяжет себя узами брака. Через несколько месяцев она уедет в Пенсаколу и больше не вернется. У Мэри было чувство, что это положит конец и ее собственному девичеству.

Бракосочетание состоялось 8 ноября в балтиморской церкви Христа, всего через семь месяцев после знакомства Уоллис и Уина. Невеста в платье из белого панбархата, расшитом мелким жемчугом, держала в руках букетик из белых орхидей и ландышей. Мэри и пять других подружек невесты были в светло-лиловых платьях с широкими бархатными поясами синего цвета. Вокруг алтаря и везде, где только возможно, стояли и лежали белые розы и хризантемы, наполнявшие своим сладким, почти до головокружения, ароматом обширное пространство церкви. Уин был при полной парадной форме, как и его шаферы и брат Думареск.

Прием для веселой толпы гостей устроили пышный, с ужином и танцами. Общение между Спенсерами и Уорфилдами, к величайшему облегчению Уоллис, прошло гладко. Мэри хорошо провела время, но ее не оставляло скрытое чувство утраты. Она наблюдала, как Уин, доев десерт, к которому не притронулась его молодая жена, пригласил ее на первый танец. Мэри почувствовала, что их дружба с Уоллис больше никогда не будет такой близкой, как прежде.

Когда новобрачные садились в машину, чтобы умчаться прочь, гости осыпали их белыми лепестками роз. Уоллис повернулась ко всем спиной и бросила свой букет в сторону Мэри. Это был верный бросок, и Мэри оставалось только поднять руки и поймать букет.

Она вдохнула пьянящий аромат ландышей и с благодарностью улыбнулась подруге.

Уоллис послала ей воздушный поцелуй и прокричала: «Ты следующая!» — а потом села в машину, и Уин, убедившись, что длинный шлейф платья оказался полностью внутри, захлопнул дверь.

Вот и всё. Она уехала. Уоллис умчалась дальше, оставив прежнюю жизнь позади, и Мэри почувствовала себя ограбленной.

Глава 8

Брайтон. 1 сентября 1997 года

Рэйчел владела магазином под названием «Забытые мечты» в районе Норт-Лейнс всего в пятнадцати минутах ходьбы от квартиры, где жила. Там продавалась ретроодежда с начала 1900-х годов и до 1950-х, а также обувь, сумки, шляпы, ремни, ювелирные украшения и безделушки. Рэйчел любила моду этого периода, сама одевалась в стиле тех лет и поэтому была ходячей рекламой собственных товаров. Старая одежда была ее страстью. Иногда Рэйчел казалось, что она чувствует присутствие призраков в ткани, которая хранила следы чьих-то давным-давно прожитых жизней, и ей нравилось думать о предыдущих хозяевах вещей, сочинять их истории: «брошенная невеста», «женщина в красном», «угрюмая старая дева».

Первое время после открытия магазина клиенты сетовали на высокие цены на то, что они считали секонд-хендом, но теперь они поняли, что Рэйчел продает предметы антиквариата, которые можно носить, а не кучу поношенного барахла. «Забытые мечты» работали уже десять лет и поначалу казались весьма ненадежным бизнесом с огромными займами в банке и пугающей задолженностью по кредитной карте, но последние несколько лет магазин начал приносить прибыль. Для того чтобы выйти на этот уровень, Рэйчел пришлось стать трудоголиком и лично контролировать все стороны своего бизнеса. Лишь недавно она взяла сотрудницу по имени Николь на неполный рабочий день. Это было палкой о двух концах: Николь неразумно и чересчур щедро раздавала скидки покупателям, но в то же время только благодаря ей Рэйчел смогла провести выходные с Алексом в Париже.

В понедельник утром Рэйчел, одетая в узкую юбку-карандаш и блузку в горошек с коротким рукавом, шла на работу. Перед мысленным взором у нее стояло то, что осталось от машины принцессы. О чем думала зажатая внутри Диана? Понимала ли она, что умирает? Она должна была слышать слова папарацци, осознавать, что это были за ослепительные вспышки и громкие хлопки. Думать о том, что все это стало последним, что услышала принцесса, было ужасно.

Рэйчел повернула за угол на Норт-Лейне и уже издалека заметила, что с витриной ее магазина что-то не так. Исчезли бледно-сиреневое атласное платье от Люсьен Лелонг с американской проймой и расписанный вручную зонтик от солнца времен короля Эдуарда, в то время как все остальное находилось в полнейшем беспорядке. Это Николь оставила витрину в таком неприглядном виде? Рэйчел ускорила шаг. Подойдя к магазину, она увидела, что в витрине все перевернуто, вещи перемешаны и свалены в одну кучу, а кремовая ткань, которая использовалась в качестве фона, сорвана.

С громко бьющимся сердцем хозяйка магазина вставила ключ в замочную скважину, повернула его и толкнула дверь, которая, приоткрывшись лишь на дюйм, застряла. Заглянув в образовавшуюся щель, Рэйчел поняла, что дверь изнутри закрыта на цепочку.

— Кто там? — закричала Рэйчел и забарабанила по двери. — Николь, это ты?

Ответа не последовало. Рэйчел попыталась просунуть в щель руку и сбросить цепочку, но та была специально укреплена так, чтобы такой номер не проходил, и женщина только поцарапала костяшки пальцев. Разглядев, что внутри по всему полу разбросана одежда, Рэйчел поняла: магазин взломан.

— Я вызываю полицию, — крикнула Рэйчел и вытащила из сумочки мобильный телефон. Дрожащим голосом она продиктовала диспетчеру адрес и сказала:

— Они, должно быть, еще находятся внутри, потому что на двери цепочка, а другого выхода из магазина нет, — но, еще не закончив фразу, Рэйчел вспомнила про окно в туалете, которое выходило в переулок позади здания.

Диспетчер велел ей ждать приезда группы реагирования на месте, но для Рэйчел ожидание в неизвестности было невыносимо. Она быстро обошла здание и увидела, что ее подозрения оправдались: окно туалета было открыто настежь. Оно располагалось в десяти футах над землей, но злоумышленник пододвинул под него один из стоявших вдоль всего переулка мусорных контейнеров и, должно быть, взобрался по нему.

Рэйчел подтянула повыше узкую юбку, сняла туфли на шпильках и не без труда влезла на бак. От него исходил ужасный запах отходов, забродивших за жаркие выходные: кислая, застоявшаяся, крепкая вонь. В окне стояло ударостойкое стекло, но кто-то умудрился просверлить в нем отверстия — Рэйчел четко их разглядела — и вынуть фрагмент, достаточный для того, чтобы просунуть в него руку и повернуть ручку на раме. Грабитель пришел подготовленным. Похоже, действовал профессионал.

Рэйчел понимала, что надо подождать, но ей не терпелось оценить ущерб.

— Полиция может быть здесь в любую секунду, — прокричала она на тот случай, если внутри оставался еще кто-нибудь. Дав им время уйти через дверь, женщина вскарабкалась на карниз. В левую голень впилось множество осколков. А когда она наклонилась и стала извлекать их, по ноге потекли струйки крови. До этого момента Рэйчел держала туфли в руке, но теперь она снова надела их, поправила юбку и с бешено бьющимся сердцем тихонько прошла в помещение магазина.

Оно изменилось до неузнаваемости. Ни одна вещь не лежала там, где хозяйка оставила ее в пятницу вечером. Вешалки были перевернуты, и разные предметы одежды валялись скомканными на полу. Стеклянные шкафы-витрины разбиты, их полки пусты. Любимая лампа Рэйчел в стиле ар-деко тоже была сломана, грациозная девушка-манекен в платье с бахромой слетела со стойки и лежала на боку. Рэйчел уже собралась было поднять ее, как вспомнила, что ей нельзя ничего трогать.