Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень

Щусев вышел и из этого положения. Он велел скопировать наш фасад, добавил к нему витиеватые детали, вазочки на колоннаде крыши, лепные украшения у входа (теперь снятые) и запроектировал надстройку одного этажа над угловыми башнями, использовав один из наших вариантов проекта.

Крайне важно отметить, что первоначальный план здания, являющийся основой всей архитектурной композиции, Щусев не был в состоянии подвергнуть никаким изменениям. Однако, добиваясь права считаться автором и пользуясь своим служебным положением, Щусев все же производил ломку деталей здания, несмотря на очевидную нецелесообразность этого. Так, например, были срублены плиты балконов, которые стали из-за этого малопригодными для пользования. Готовый венчающий карниз здания из железобетона он заставил срубать и перенес его на несколько десятков сантиметров выше.

Параллельно с выпуском рабочих чертежей мы выполнили эскизы отделки внутренних помещений гостиницы “Москва”. Во время нашего пребывания в заграничной командировке Щусев поместил в журналах “Строительство Москвы” и “Архитектура СССР” всю внутреннюю отделку, сделанную исключительно по нашему проекту, поставив на первом месте свою фамилию. Может быть, Щусев, считая себя соавтором, решил не разграничивать авторства? Но нет. Тут же, помещая собственное оформление ресторана, он подписывает его один, хотя в основу этого оформления положен эскиз художника Матрунина. Запроектированное тем же художником в отсутствие Щусева оформление магазина “Гастроном” также было опубликовано как работа Щусева.

Всякими правдами и неправдами добившись соавторства, Щусев решил избавиться от основных авторов. Для этого ему нужно было стать “полным” хозяином проектирования.

Щусев добился ликвидации бюро проектирования гостиницы “Москва”, сосредоточив всю работу в своей мастерской.

Основные опытные, квалифицированные кадры бюро проектирования, создававшиеся в течение пяти лет, оказались разогнанными. Бывший начальник отдела проектирования Моссовета В. Дедюхин покрывал все безобразия, придерживаясь “мудрой” политики – сохранять хорошие отношения с академиком Щусевым.

Специальным приказом, содержавшим возмутительные угрозы по нашему адресу, Щусев запрещал нам давать какие-либо сведения о гостинице в печать. Все беседы и статьи в большинстве случаев он давал от своего имени и добился, наконец, того, что создалось мнение, будто гостиница “Москва” строится им одним.

Чувствуя свою безнаказанность, Щусев наглел все больше и больше. На проектах второй и третьей очередей ставленник Щусева – техник В. Аболь, по его прямому распоряжению, счистил наши подписи. После этого подхалим Аболь получил повышение.

Впрочем, этот возмутительный факт характерен для Щусева и является обычным методом его работы. Зимой этого года, по прямому указанию Щусева, была счищена подпись его соавтора – архитектора С. Сардарьяна на проекте Москворецкого моста.

В 1933 году было начато строительство театра имени Мейерхольда по проекту народного артиста Вс. Мейерхольда и архитекторов М. Бархина и Вахтангова, к которым позже в качестве соавтора также был привлечен Щусев. Через некоторое время, как и всегда в таких случаях, Щусев оказался единственным “автором” проекта этого здания.

Мы, беспартийные советские архитекторы, не можем без чувства глубокого возмущения говорить о Щусеве, известном среди архитекторов своими антисоветскими, контрреволюционными настроениями. Характерно, что ближайшими к нему людьми были темные личности, вроде Лузана, Александрова и Шухаева, ныне арестованных органами НКВД.

Перед советской архитектурой стоят задачи громаднейшей важности. Прошедший недавно Всесоюзный съезд архитекторов показал, как высоко ценит нашу работу советская страна. Съезд показал, по выражению “Правды”, что “Архитектура в Советском Союзе – не частное дело архитекторов и предпринимателей; в ней кровно заинтересованы трудящиеся массы города и колхозной деревни”.

В свете этих больших проблем, которые стоят перед всей советской архитектурой, призванной встать на уровень требований эпохи, особенно неприглядно выглядят факты из деятельности Щусева. Человек морально нечистоплотный, живущий чуждыми социализму интересами, не может участвовать в созидании величайших памятников истории, которые должны показать будущим поколениям все величие нашей эпохи, величие борьбы за укрепление диктатуры пролетариата, борьбы за укрепление социализма.

То, о чем мы здесь рассказали, – не частный случай из нашей жизни. Ибо подобные болезненные явления создают нездоровую атмосферу в среде архитекторов, уводят нас от наших творческих вопросов, отбрасывая к самым гнусным порядкам, возможным только в условиях капиталистической действительности.

Мы не сомневаемся в том, что советская общественность по достоинству оценит деятельность Щусева».

Алексея Викторовича не было в Москве, когда вышла «Правда» со статьей о нем. Но вот он приехал домой, и с порога все домочадцы с прислугой во главе бросились к нему выразить поддержку. Всем хотелось обнять его, сказать что-то ласковое, хорошее, приободрить. Даже Петр Первый проявлял доброе сочувствие:

– Они не стоят ногтя на мизинце твоей ноги, Брунеллески! – воскликнул он.

– Что за цирк! – Щусев, увернувшись от всех объятий, прошел в кабинет, велел его не беспокоить и закрыл за собой дверь на ключ.

Там он просидел довольно долго. И, как казалось всем, без признаков жизни. Наконец не выдержала Мария Викентьевна. Послала младшего сына посмотреть на родителя. Когда Михаил постучал к отцу, а затем дернул ручку, дверь оказалась не заперта. Щусев кивнул сыну, давая понять, что тот может зайти. В руке у него металась та самая «Правда», но теперь скрученная в трубочку и пытающаяся убить подлую назойливую муху. Летучее насекомое проявляло недюжинную ловкость, садясь академику чуть ли не на нос и всякий раз ускользая в миллиметре от орудия убийства.

– Подлецы! – Михаил нервно заходил по комнате. – Отец, пиши опровержение!

Алексей Викторович смотрел, не мигая, в одну точку. Он снова крался к мухе.

– Они дважды подлецы! Первый раз, потому что написали всю эту грязь, а второй – ну ладно бы разбирались на архитектурном фронте, так они же еще антисоветчиком тебя выставили!

Тут «Правда» наконец привела приговор в исполнение, и палач облегченно вздохнул:

– Пойду собираться.

– Отец, да ты чего! Погоди! Всего лишь какая-то – тьфу! – вшивая заметка в газете… Кто они такие вообще? Молокососы! А ты – фигура. Крупный архитектор, академик, Мавзолей Ленина строил! Не сдавайся, отец!

Щусев отстраненно выслушал пламенную речь сына.

– Мишенька, дорогой, спасибо тебе за поддержку. Я и не думал сдаваться.

– Вот-вот, а говоришь, пойду собираться…

– Ах, ты вот о чем подумал! – Алексей Викторович горько усмехнулся. – Я просто пройтись решил. Виски давит. Не пойду же я в домашней пижаме. Зачем только ее надевал?

– Я с тобой! – И Михаил поспешил переодеваться в уличное.

Они вышли из дома в Гагаринском переулке и неторопливо отправились в сторону центра. Вдруг Щусев резко развернулся.

– Нет, не хочу я эту гостиницу видеть! Уже тошнить стало