Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
Чемпионат мира завершился, все разъехались, и мы спокойно заменили несколько проб проблемных российских легкоатлетов, пять, шесть, максимум семь, точно уже не помню. Оставалось отправить все пробы мочи и крови в лозаннскую лабораторию при температуре минус 20 градусов по Цельсию. Благодаря помощи и энтузиазму сотрудников курьерской компании TNT, мы всё упаковали, оформили и загрузили 65 приличных ящиков с пробами: 1919 проб крови, 670 соревновательных проб мочи и ещё 151 проба мочи целевого тестирования. Рефрижераторная машина, тронувшись в понедельник утром, доставила пробы в лабораторию Лозанны в пятницу. В Лозанне обрадовались, у них всё просто: чем больше проб на хранении — тем больше денег.
Итак, решено: мы с Марселем Сожи договорились о совместной работе в период проведения Олимпийских игр, он станет моим заместителем, надо будет выбить для него хорошую денежку, чтобы не ленился, а то на него порой находит. В начале сентября мы съездили в Сочи, но нам не повезло с погодой: мы угодили в такой ливень, что вечером еле смогли добраться из Имеретинки, из лаборатории, в свою гостиницу, в Адлер. Новые дороги превратились в бурлящие реки, говорили, что ливневые сливы не работают. На следующий день мы решили не рисковать и приятно провели рабочий день в баре напротив гостиницы „Адельфия“, перепробовав имевшиеся там краснодарские вина, в итоге сильно проголодались — и вечером поели и запили все проблемы бочковым пивом в немецком ресторане „Марта“, в хорошем местечке на любимой набережной неподалёку. Довольный, доктор Сожи уехал — на следующей неделе в университете Лозанны он должен был стать профессором, торжественная и давно ожидаемая процедура. Он даже хотел немного расслабиться, но я от него не отстал, пока Марсель не написал восторженный отзыв об Антидопинговом центре и о нашей успешной совместной работе во время чемпионата мира, мы сразу выложили его текст на сайте IAAF.
Закончив с летними соревнованиями и отправив пробы в Лозанну, я радостно отрапортовался в ВАДА. Однако в ответ получил официальное и даже суровое письмо от доктора Рабина. Ссылаясь на мнение лабораторного совета ВАДА, он писал, что совершенствование работы нашей лаборатории проходит медленно, до Олимпийских игр в Сочи осталось мало времени, поэтому нам настоятельно рекомендуется взять месячный перерыв в практической работе, чтобы полностью сконцентрироваться на решении имеющихся проблем и устранении недочетов, указанных экспертами ВАДА по итогам визитов. То есть в сентябре у нас должен быть академический отпуск, Рабин назвал его hiatus, во время которого РУСАДА будет направлять пробы российских спортсменов для проведения анализов в Лозанну! Ну вот ещё, размечтались, так прямо РУСАДА взяло и повезло российские пробы в Лозанну, да ещё накануне Олимпийских игр! Чего только не взбредёт им в голову в этом Монреале…
Однако прямо отказать доктору Рабину в этом хиатусе было не комильфотно, так что я пустился в письменные объяснения и жалобы на жизнь, изложил наши финансовые проблемы и невосполнимые затраты на подготовку к Сочи, которым не видно конца. Строго говоря, когда я подписывал такие расходы и оплату командировок, то меня можно было обвинить в злонамеренном приближении банкротства государственного предприятия. Далее, писал я Оливье, зарплата персонала зависит от количества проб, и если проб не будет целый месяц, то половину сотрудников я должен отправить в неоплачиваемый отпуск. Однако по трудовому законодательству я должен был заранее, за три месяца, оповестить их об этом в письменной форме, иначе они могут подать на меня в суд. Суд без вопросов примет их сторону, и я буду вынужден оплатить им месячный простой, будто они действительно работали. В итоге мы сошлись на анализе 500 проб в сентябре, то есть РУСАДА привезёт нам половину от запланированного количества проб. ВАДА на этом успокоилось, а мы получили за сентябрь 670 проб, не считая пары сотен наших проб в пластиковой таре для анализа „под столом“.
12.15 Четвёртая инспекция ВАДА. — Положительная проба Светланы Слепцовой. — CAR#19
Во время четвёртого инспекционного визита ВАДА, длившегося с 9 по 11 сентября, нам важно было показать, что мы следуем указаниям ВАДА и что пробы нам не привозят. Никита Камаев сдержал обещание, РУСАДА пробы не привозило, и казалось, будто мы, по предписанию ВАДА, полностью сосредоточены на подготовке к Играм в Сочи. Доктор Рабин не приехал, были Тьерри Богосян, старый хитрый Джон Миллер, возглавлявший группу лабораторных экспертов ВАДА, и профессор Джорди Сегура, директор лаборатории в Барселоне. Профессор Сегура также возглавлял WAADS (World Association of Anti-Doping Scientists) — Всемирную ассоциацию антидопинговых специалистов, нечто вроде нашего лабораторного профсоюза, слегка противостоящего ВАДА и отстаивавшего наши интересы. Но ВАДА делало вид, что WAADS не существует, и если Дэвид Хоман, генеральный директор ВАДА, раз в год отвечал на наши письма, выбирая какое-нибудь одно письмо из целой стопки, то это считалось успехом: нас заметили, о нас помнят!
Вадовцы стали подводить итоги. Собрали в одну кучу все недочёты и замечания, начиная с прошлого октября, и стали разбираться, что выполнено, а что нет или осталось выполненным не до конца. Всего получилось 56 проблемных пунктов, они назывались „несоответствиями или отклонениями“ от международного стандарта для лабораторий. По каждому пункту мы должны были отчитаться по установленной форме — представить отчёт о корректирующих действиях, ВАДА называло их КАРы, от аббревиатуры CAR — Correction Action Report. Отчёт должен содержать анализ причин несоответствия или ошибки, кто и почему был виноват или недоглядел, затем — какие были внесены исправления и поправки в техническую и рабочую документацию и что ещё предстоит сделать, чтобы такого больше не повторилось. Тридцать три наших отчёта из 56 заявленных были приняты, по восьми были сделаны терпимые замечания, но пятнадцать были отклонены или вызывали разногласия.
Вадовские эксперты дополнительно навешали нам „настоятельные рекомендации“ — довольно разумные предложения с учётом того, что мы готовились к Олимпийским играм в Сочи, однако проблема заключалась в том, что выполнение некоторых из них стоило больших денег. Например, мы должны были купить специальную защитную и контролирующую программу Testo SmartView и установить датчики на все холодильники в Москве и Сочи, в общей сложности штук сто. Датчики регистрировали открывание и закрывание дверей, изменение температуры или параметров работы, и если что-то шло не так — программа отправляла текстовое
