Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
Но самой страшной проблемой во время четвёртой инспекции ВАДА стала положительная проба на эритропоэтин у Светланы Слепцовой — в апреле мы закрыли её пробу как отрицательную, а РУСАДА удалило в программе АДАМС пометку о том, что проводился дополнительный анализ на эритропоэтин. К определению эритропоэтина у вадовских экспертов было повышенное внимание, как раз вводились новые требования к проведению анализа, и тот факт, что положительная проба исчезла буквально на глазах, повергла всех в шок. Мы оказались на грани отзыва аккредитации за несколько месяцев до начала Олимпийских игр. Это был ужас, будущее померкло, и я как заведённый твердил блоковские строки: „Опять над полем Куликовым взошла и расточилась мгла — и, словно облаком суровым, грядущий день заволокла“. Почему опять и с таким постоянством всё расточается и сыпется на меня — и когда это закончится? Лондонская лаборатория в ходе подготовки к Играм была неприкасаемой, чудила как хотела, никто её не тревожил и не проверял, зато теперь вадовцы с утроенной энергией взялись за нас и отыгрываются по полной программе.
Но я тогда не знал, что наша битва ещё и не начиналась!
Я позвонил Никите Камаеву и в нехороших образных выражениях объяснил, что теперь мне плевать на биатлонную принцессу, её принцев, болельщиков и олигархов и завтра же положительный результат анализа на эритропоэтин будет сброшен в АДАМС. Юрий Нагорных тоже проникся, почуял беду и надавил со своей стороны на РУСАДА, так что наутро биатлонная принцесса превратилась в 35-летнюю самбистку, которая попалась на эритропоэтине при внесоревновательном контроле, причём номер пробы остался прежний — 2784536. Сбросить результат в АДАМС было делом минуты, однако ВАДА потребовало представить отчёт о корректирующих действиях, вскрыть причины случившегося, постараться связно и логично объяснить, почему так произошло, почему пропала положительная проба! И предложить меры по устранению таковых причин на будущее, внедрить необходимые корректировки. Как я могу устранить причины, если мною командуют как хотят — у них Слепцова принцесса, Борчин и Чёгин герои, а я прислуга. И не мне устранять причины, скорее они меня устранят.
Этот исторический отчёт вошёл в нашу историю под номером 19: CAR#19, самый сложный из десятков, составленных нами и подписанных мною. Он был именно составлен, а не написан, написать такое невозможно, и тут нам очень помогла лаборатория Лозанны с их европейским опытом логической и юридической интерпретации реальности — они показали, как мы можем извернуться и рассовать по разным углам улики и причины подтасовки результата. В итоге у нас получилась хитрая манипуляция фактами и событиями, когда, как гениально предвидел Джордж Оруэлл в романе „1984“, надо было „знать и не знать одновременно, осознавать истинность того, что ты говоришь, произнося тщательно сконструированную ложь, использовать логику против логики“ и при этом „верить в свою правдивость, излагая обдуманную ложь; придерживаться одновременно двух противоположных мнений, понимая, что одно исключает другое, и быть убеждённым в обоих“. Получилось замечательно, и ВАДА вынуждено было принять наш отчёт с неудовольствием и сомнениями, но сомнения — в пользу обвиняемых.
12.16 Деньги на подготовку к Играм в Сочи. — Предупреждение Джорди Сегуры
Это были проблемы в Москве, а из сочинских проблем всё ещё оставалась нерешённой задача с приглашением 18 специалистов из иностранных лабораторий, надо было срочно найти финансирование! Мы с юристами проработали форму контракта и легальные обоснования для оплаты расходов — перелёт, питание, проживание и трудодни из расчёта 200 евро в день. Всего для моих иностранцев нужно было найти 300 тысяч евро. Разозлившись, что вместо планомерной подготовки к Сочи я держу круговую оборону в Москве и страдаю из-за вадовских проверок, я открытым текстом объяснил ситуацию заместителю министра Юрию Нагорных. Вот смотрите: мы костьми ляжем и отстоим московский Антидопинговый центр, но 21–23 октября у нас в Сочи сложная и многоплановая проверка на соответствие международному стандарту ISO 17025, мы обязательно должны получить сертификат соответствия, без него нас не допустят к прохождению аккредитации ВАДА для выполнения анализов в период проведения Игр. В октябре эксперт из ВАДА Тьерри Богосян приедет в Сочи, откроет утверждённый план подготовки и попросит показать подписанные контракты с 18 зарубежными экспертами, они должны быть готовы. И увидит, что нет ни контрактов, ни денег! Тогда ВАДА напишет мне письмо, что получение аккредитации олимпийской лаборатории Сочи находится под угрозой срыва, и даст две недели на решение проблемы. Параллельно ВАДА уведомит МОК, МОК немедленно сообщит в Оргкомитет „Сочи 2014“, затем начнётся грандиозный скандал.
Нагорных всё понял, и деньги нашлись.
Как-то раз мы сидели у Нагорных, и снова разговор пошёл о деньгах. Ирина Родионова стала жаловаться, что совсем замоталась, что больше нет ни сил, ни средств продолжать подготовку сборных к Играм в Сочи. Нужны живые деньги для оплаты работы людей, вовлечённых в поездки и отбор чистой мочи, затем надо срочно закупать спортивное питание, гормон роста и эритропоэтин. Как минимум надо три миллиона рублей. Нагорных набрал номер приёмной Мутко — и мы пошли к министру. Мутко не стал вникать в детали и позвонил Александру Кравцову: „Слушай, тут к тебе сейчас от меня придёт Родионова и скажет, что нужно сделать. Ты там у себя поищи и выдай ей всё, что надо“, — и повесил трубку.
Директор ЦСП Кравцов был назначен Chef de Mission российской сборной на Олимпийских играх в Сочи и после Игр хотел стать президентом СБР — Союза биатлонистов России. Но Мутко колебался и пока не давал своего согласия, отношения с Кравцовым у него были неровные и порой напряжённые. Кравцов не боялся высказывать что думает; Мутко это раздражало, но сделать он ничего не мог. Кравцов пользовался
