Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

На посту генерального секретаря Черненко продержался год. В определенном смысле избрание Черненко было подарком судьбы для Горбачева. Если бы генеральным избрали, скажем, более крепкого Андрея Андреевича Громыко, он бы надолго занял это кресло. Михаил Сергеевич мог бы и не дождаться, пока оно освободится.

Черненко, надо отдать ему должное, не пытался отодвинуть Горбачева, как многие поступили бы на его месте. К Михаилу Сергеевичу у него могло быть завистливое и неприязненное отношение – молодой, здоровый, я скоро уйду, а он сядет на мое место. Но он поддерживал Горбачева. Михаил Сергеевич смог стать генеральным секретарем только потому, что Черненко в свое время настоял на том, чтобы он вел заседания Секретариата и политбюро.

Егор Лигачев:

На организационном заседании Политбюро Константин Устинович внес предложение поручить проведение заседаний Секретариата ЦК Горбачеву. Черненко, видимо, понимал, что тут нужен человек энергичный, молодой, физически крепкий.

Однако не все члены Политбюро придерживались столь здравой точки зрения.

На предложение генсека немедленно откликнулся Тихонов:

– Ну, Горбачев превратит заседание Секретариата в коллегию Минсельхоза, будет вытаскивать туда сплошь аграрные вопросы…

Было ясно, что это лишь формальный повод отвести кандидатуру Горбачева, но кое-кто за это ухватился, раздалось еще несколько реплик, выражавших сомнение. И тогда, используя свой дипломатический опыт, слово взял Громыко.

Чтобы снять возникшую напряженность, он предложил соломоново решение:

– Давайте подумаем, не будем сейчас торопиться. И позднее вернемся к этому вопросу.

Однако несколько флегматичный, слабый здоровьем Черненко неожиданно проявил характер и твердо сказал:

– Я все-таки настаиваю на том, чтобы вы поддержали мое предложение доверить ведение Секретариата товарищу Горбачеву.

Вадим Александрович Печенев, помощник генерального секретаря ЦК КПСС Черненко, рассказывал мне:

– А потом Черненко сделал еще один символический шаг. Пустовало кресло справа от него, которое традиционно занимал второй человек – Суслов, Андропов, сам Черненко… Константин Устинович говорит: «Михаил Сергеевич, чего ты там сидишь?» А Горбачев сидел рядом с Устиновым. И пересадил рядом с собой. Напротив премьер-министр.

Черненко лежал в специальном отсеке Центральной клинической больницы. Горбачев спрашивал руководителя кремлевской медицины академика Чазова о состоянии здоровья Черненко:

– Сколько он еще может протянуть – месяц, два, полгода? Ты же понимаешь, что я должен знать ситуацию, чтобы решать, как действовать дальше.

Чазов не мог дать точного ответа. Михаил Сергеевич нервничал: ему надо было заключать союз с кем-то из влиятельных членов политбюро. Но для этого следовало выбрать правильное время.

За несколько дней до смерти Черненко впал в сумеречное состояние. Стало ясно, что его дни сочтены. Чазов позвонил Михаилу Сергеевичу. Предупредил: трагическая развязка может наступить в любой момент.

Егор Лигачев:

Воскресным вечером 10 марта 1985 года я находился на загородной даче в Горках-десятых.

Именно там и разыскал меня тогдашний заведующий общим отделом ЦК Боголюбов:

– Скончался Константин Устинович. Членам и кандидатам в члены Политбюро, секретарям ЦК сегодня же нужно собраться в Кремле. Приезжайте…

Примерно минут через тридцать я уже входил в зал заседаний. Вскоре из Ореховой комнаты вышли члены Политбюро, заняли свои места, и тут сразу же воочию обнаружилась вся сложность и запутанность возникшей ситуации: Горбачев, который последние месяцы проводил заседания Политбюро, хотя и сел за стол председательствующего, однако не по центру, а как-то сбоку. Это как бы подчеркивало неясность вопроса о новом генеральном секретаре.

Почтили память Константина Устиновича минутой молчания, а затем Горбачев поставил один из самых главных вопросов: когда проводить пленум ЦК КПСС, когда избирать нового генерального секретаря?

Задав вопрос, Горбачев сам же на него и ответил:

– Мне кажется, надо провести пленум завтра, не откладывая…

Кто-то сразу же подал реплику:

– Стоит ли торопиться?

К.У. Черненко и скульптор, народный художник СССР Л.Е. Кербель за беседой в салоне самолета. 1981–1983

[РГАКФД]

Однако эту реплику не поддержали: согласились с тем, что откладывать проведение пленума нельзя. Огромная страна не могла нормально функционировать без генерального секретаря ЦК КПСС, в руках которого была сосредоточена большая власть.

Довольно быстро согласовали целый комплекс вопросов, связанных с организацией похорон, начиная от публикации медицинского заключения и кончая чисто практическими мерами по обеспечению порядка. Прикинули состав похоронной комиссии.

И тут произошла заминка. Я бы сказал, очень серьезная, по-своему беспрецедентная заминка. Когда утвердили состав комиссии – а был он весьма широким, в него вошли почти все члены высшего партийного руководства, некоторые секретари ЦК, – Горбачев, как бы советуясь, сказал:

– Ну, если мы комиссию утвердили, надо бы избрать и председателя…

В зале заседаний вдруг повисла тишина. Сейчас мне трудно припомнить, сколько времени длилась та пауза, но мне она показалась бесконечной. Вопрос, поставленный Горбачевым, в некотором смысле был ключевым.

Все понимали, что избрание председателя похоронной комиссии – это как бы первый и весьма недвусмысленный шаг к избранию генерального секретаря ЦК КПСС. Ведь раньше складывалось так, что тот, кого избирают председателем комиссии, потом становится генсеком.

Когда умер Брежнев, этот вопрос решился как бы сам собой, автоматически: председателем комиссии без всяких проблем был избран Андропов. Когда умер Андропов, председателем похоронной комиссии тоже без затруднений стал Черненко.

Я хорошо помнил то заседание Политбюро в феврале 1984 года: мы даже не задумывались над этим вопросом, как caмо собой разумеющееся комиссию возглавил второй секретарь ЦК Черненко, которому предстояло стать генсеком.

Но не так, совсем не так проходило заседание Политбюро 10 марта 1985 года. Тяжелая долгая пауза, возникшая после слов Горбачева, подтверждала худшие опасения: вопрос о генсеке отнюдь не предрешен. Безусловно, были члены Политбюро, которые делали ставку на другую политическую фигуру. Однако ввиду непроясненности, сложности вопроса они предпочитали открыто свою точку зрения не высказывать. В результате обмен мнениями относительно председателя похоронной комиссии приобрел какой-то размытый характер и сам собой сошел на нет. Ни одна из сторон в тот момент не была готова к решающему спору…

Хотя вопрос о новом генеральном секретаре уже несколько месяцев витал в умах всех членов ПБ, смерть Черненко застала каждого в известной мере врасплох. Каждый хотел вновь осмыслить происходящее, взвесить расстановку сил, провести политические консультации. Здесь, в такой тактике, интересы разных сторон сходились.

Заседание закончилось примерно часов в одиннадцать вечера, и все разъехались. Из высшего эшелона руководства в Кремле остались только Горбачев, я и тогдашний председатель КГБ Чебриков. В конце концов Михаил Сергеевич являлся неофициальным вторым лицом в партии