Ремарк. «Как будто всё в последний раз» - фон Штернбург Вильгельм

Первенец Ремарка — об одном из «учебных боев» югендвера — интересен хотя бы потому, что эта зарисовка не содержит, несмотря на легко ощутимую в ней «жажду приключений», и намека на столь распространенный в те годы шовинизм апологетов войны. Все события описаны молодым автором и почитателем Карла Мая живо и без политических оценок. И в замысле, и в слоге, и в дистанцированности рассказчика от происходящего здесь уже ощутимо что-то от атмосферы того романа, который будет написан тринадцатью годами позже и придет к читателю под названием «На Западном фронте без перемен».

«Затаив дыхание, мы стоим, открыв рты, прислушиваемся и пытаемся что-нибудь разглядеть в темноте. Меж деревьев таинственно скользят тени, длинные, призрачные. Вот! Кхх!

— Тсс!

— Тихо!

Только ветер меланхолично насвистывает, целуя листья одинокой ивы у темного пруда.

— Вот!.. Опять.

— Шшш!

В лихорадочном возбуждении я стою, прислонившись к стволу дуба, впиваюсь глазами в темноту; вот снова — кхх! Он приближается. Господи. Где же остальные? Я что, совсем один? Где они? Я их больше не вижу, а тут совсем рядом снова трещит ветка... Неистовый порыв ветра сотрясает вершины деревьев. Может, мне показалось? Нет, вот опять, опять... А вон там — не отделилась ли от темного дерева фигура? Да! Тень приближается. Я берусь за свой пробочный пистолет и, дрожа от волнения, вжимаюсь в ствол. Ближе и ближе. Я хочу что-то крикнуть, но горло перехватило, на лбу выступил пот, я прыгаю вперед, издаю хриплый звук — и оказываюсь перед изумленно уставившейся на меня старушкой. Мною овладевает непонятная слабость, мне приходится прислониться к дереву»[19].

Германские герои не показывают таких слабостей, а мы еще встретим в романах Ремарка подобные сцены. Несомненно, более отточенные по языку, но этот первенец, объемом чуть более двух страничек, не свободный от романтических тонов при описании природы, неожиданно очень далек в своей безыскусности от той напыщенности, которой не избежит через три года молодой человек в романе под названием «Приют грёз».

В армию его призвали 21 ноября 1916 года. К этому моменту война давно проиграна. Впрочем, проиграна она была уже через несколько недель после ее начала. Взять французские войска в клещи молниеносным движением не получилось. Битва на Марне хотя и закончилась вничью, но немецкое наступление захлебнулось, натолкнувшись на упорное сопротивление не только французов, но и англичан. И вылилось таким образом для Германии в стратегическое поражение. А поскольку еще до этого, в ходе выполнения плана, разработанного начальником Генерального штаба графом Альфредом фон Шлиффеном, было совершено нападение на нейтральную Бельгию, битой оказалась еще одна карта заседавшего в Берлине военно-политического руководства: Англия выступила союзником Франции. Сбылось кошмарное видение Бисмарка, рейху пришлось вести войну на два фронта. На Западе она превратилась в позиционную, вязкую, отмеченную огромными потерями для обеих сторон. Ее кровавым символом вскоре станет Верден.

В марте 1917-го — Ремарк уже четыре месяца носил шинель — руководство рейха решило прибегнуть к тотальной подводной войне. Теперь германские подлодки атаковали без предупреждения и гражданские суда, что привело, как и ожидалось, к тому, что в войну незамедлительно вступили Соединенные Штаты. Отныне противники Германии могли рассчитывать на почти что неисчерпаемые ресурсы Америки, в то время как снабжение немецкого населения продовольствием непрерывно ухудшалось, а промышленность не поспевала восполнять колоссальные фронтовые потери. На фоне этого изменения в соотношении сил самым разумным решением немецкой стороны было бы прекратить войну, не откладывая это дело в долгий ящик. Произошло же все как раз наоборот: до глубокой осени 1918-го военные, политики, промышленники не переставали трубить о «победоносном мире», выставляя гигантские территориальные требования, без удовлетворения которых, по их мнению, о перемирии не могло быть и речи.

По мере того как все дальше отодвигалось окончание войны, изменялось и соотношение сил внутри страны.

Канцлер Бетман-Гольвег вынужден был подать в отставку, политическое руководство страной взяло на себя Верховное командование сухопутных войск во главе с Гинденбургом и Людендорфом. Хвастливый кайзер оказался не у дел фактически с самого начала войны. Германские элиты, внесшие весомый вклад в проведение высокомерной, но превышающей силы рейха «геополитики» и развязавшие, в конце концов, мировую войну, отправляли теперь в окопы дивизию за дивизией, обрекая сотни тысяч солдат на верную смерть, хотя выиграть что-либо было уже невозможно. Безответственные действия выливались в преступления с тягчайшими последствиями.

На этом фоне начинается солдатская жизнь Ремарка, этот фон решающим образом определяет настроение на фронте, и его, конечно же, ощущает молодой и очень чувствительный новобранец. В то время как доморощенные стратеги все еще мечтают в пивных о победе, солдаты в окопах охвачены отчаянием, на лицах их — печать обреченности. Они видят, что снабжение противника оружием, боеприпасами и продовольствием налажено неизмеримо лучше, и это вызывает в них чувство горечи и ожесточения. Боеспособность сохраняется еще и летом 1918-го, но уже так не хочется слышать ни воя бомб, ни посвиста пуль. Под ураганный огонь орудий генералы бездумно и беспощадно бросают действительно потерянное поколение. В своих романах о людях на этой войне и жизни тех, кто вышел из ее пекла живым, Ремарк нарисует картину психических и ментальных разрушений, приведших — наряду с другими факторами — к сползанию Германии в бездну следующей катастрофы. Как, пожалуй, никакому другому писателю того времени, ему удалось стать подлинным голосом своих ровесников, обманутых и использованных «хозяевами жизни» в своих целях. Исключительный успех романа «На Западном фронте без перемен» показал, с какой точностью его автор, обладая умом аналитика и даром слова, сумел передать дыхание времени, суть и последствия страшной войны. Всем своим настроением, всей своей тональностью роман задел главный нерв уходящей Веймарской республики, чем и объясняются громовые раскаты лютой ненависти к роману в стане правых националистов.

Лично Ремарк пережил лишь немногое из того, что десятилетие спустя описал в своем самом знаменитом романе. Он не участвовал в рукопашных боях в траншеях, не ходил в атаки. Зато чинил разрушенные рельсовые пути, прокладывал телефонные линии, устанавливал заграждения из колючей проволоки, разгружал вагоны с боеприпасами... Ни безопасным, ни легким это дело не назовешь. Значит, под обстрел не раз и не два попадали и те подразделения, в которых по воле начальства попеременно воевал Ремарк. Смерть находила свои жертвы и среди саперов.

Солдатская жизнь началась с обычной для рекрутов муштровки — в оснабрюкских казармах имени все того же Каприви[20]. Продолжилась — так же абсурдистски — упражнениями в умении убивать и не быть убитым. Лагерь Целле находился в Люнебургской пустоши. Здесь Ремарку несколько раз предоставлялся отпуск, чтобы он мог навестить свою тяжело больную мать. 12 июня 1917 года его отправили на Западный фронт.

Судя по немногим сохранившимся воспоминаниям, солдаты уважали Ремарка и питали к нему симпатию — за то, что умел, применяя гипноз, показывать фокусы, за то, что играл им на рояле. За дружелюбие, открытость. «Мы числились в одном отделении внутренней службы при сборно-учебном пункте новобранцев. Ремарк был покладист и дружелюбен. Когда я заболел, мы вместе пролежали пару дней в медпункте. Его сильно мучил нарыв, но благодаря хорошему лечению он от него избавился». «На фронте Р. был моим лучшим товарищем, — рассказывал его однополчанин, — в любых ситуациях он сохранял спокойствие, вместе мы раскрутили и развесили не один моток колючей проволоки. Да что там говорить, он был всеобщим любимцем».