Ремарк. «Как будто всё в последний раз» - фон Штернбург Вильгельм
Роман не выходит отдельной книгой. Мало пищи для ума, есть то, что развлекает и даже «зажигает», но напрягаться читателю не надо. «Станция на горизонте» создана из материала, из которого массовая литература делается и сегодня, хотя роман печатается в журнале для публики с повышенными духовными запросами. Интересен же он тем, что дает нам возможность следить за развитием писателя по имени Эрих Мария Ремарк, который, между прочим, не намерен забывать поднятую в романе тему автогонок и красивых женщин в мире гламура. Спустя тридцать лет он снова обратится к ней в романе «Небеса не знают любимчиков» или — в другом русском переводе — «Жизнь взаймы». Кая заменит Клерфэ, под слегка измененным именем возникнет и Лилиан Дюнкерк. Теперь же, в году 1927-м, едва ли кто догадывается, что автор занятного, приятного, но мало что говорящего романа склоняется над совсем иной рукописью. В ней нет и следа от того светского, безмятежного, слегка снобистского общества, в котором только что жили и даже какое-то время любили друг друга Кай и Лилиан Дюнкерк.
В рассказах и эссе, написанных незадолго до этого, тоже нет и намека на тот выброс художественной лавы, который вскоре случится на творческом пути Ремарка. Пока же он пишет, естественно, прежде всего для того издательского дома, в котором получает плату за свою работу. В том числе и за те мозаичные камешки в прозе, что предназначены в первую голову для читателей, которые влюблены в автомобиль и круг которых становится все шире. «Автомобиль — это упаковка современной дамы», — сообщает им сотрудник журнала «Шпорт им бильд». От властей он требует, чтобы в городском пространстве этому чуду техники было обеспечено достойное место, чем наверняка привел бы в ужас нынешних экологов. «Цифра 100 обладает роковой притягательной силой», — предупреждает он лихачей и прочих любителей быстрой езды. Он возмущен безответственностью устроителей гонок на знаменитой Авус: запущенность трассы привела к тяжелым авариям с увечьями и даже смертельным исходом. Он пишет мини-рецензии на книги, размышляет над «женскими журналами давно минувших дней», высказывается о женщинах-мастерицах писать и публиковать путевые заметки. Под заголовком «Рекорд Йозефа» он рассказывает историю о том, как толстый человек, опустошая корзинку с сэндвичами, гонит сквозь ночь и туман машину, чтобы доставить врача к постели своей больной жены. Спустя годы читатель встретится с похожим эпизодом в романе «Три товарища».
Опубликовав «Станцию на горизонте», Ремарк чувствует прилив честолюбия. Он не робеет, завязывая контакты с конкурентами. Разрабатывает для издательства «Уль-штейн» обширный проект создания журнала «Автомобиль с иллюстрациями»: «Небывалый рост дорожного движения породил легион мужчин, не мыслящих своей жизни без автомобиля, не говоря уже о мотоциклистах, а также просто восторженных поклонниках этого чуда на колесах... Но трое из каждых четырех водителей плохо знают свою машину. Чтобы снять эту проблему, нам всем нужен журнал...»
Мы видим, что Ремарк очень активен, успешен как журналист и хорошо зарабатывает. С 3 августа 1928 года он в должности «ответственного за содержание» журнала «Шпорт им бильд». Вверх по карьерной лестнице сделан еще один шаг.
Между тем работа в редакции его явно не удовлетворяет. Встречаясь с известными журналистами и писателями, он ведет с ними переговоры, предлагает писать для журнала и, тем не менее, сетует в письме конструктивисту Фридриху Фордемберге-Гильдеварту, своему другу с ганноверской поры, приславшему ему несколько фотографий: «Общий характер журнала в последнее время так изменился, что о публикации столь радикальных работ не может быть и речи».
Прежде всего, однако, не удовлетворены литературные амбиции Ремарка: быть только одним из многих журналистов, пробавляющихся еще и писательством, — эта роль его не устраивает. Автобиографических заметок той поры нет, есть лишь несколько писем, а более поздние высказывания окрашены ностальгией. Человек, обремененный редакционными обязанностями, написавший три неудачных романа, снова, не заключив договора с издательством, принимается за большую вещь в прозе. Он должен видеть перед собой ясную цель и обладать сильной волей, чтобы решиться на тяжкий ночной труд и отринуть всякие страхи относительно возможного провала. Ремарк честолюбив и рассчитывает на успех, начиная в конце лета (или осенью) 1927 года свой новый роман.
«На Западном фронте без перемен»
Ни один немецкоязычный роман не имел в XX столетии такого успеха, как «На Западном фронте без перемен». Лишь немногие литературные произведения — не считая великих творений религиозного характера — достигали за всю историю культуры такого тиража. Точную цифру назвать затруднительно, по разным подсчетам она колеблется между 15 и 20 миллионами проданных экземпляров. Книга переведена на 49 языков, причем не только на языки мирового значения, но и, к примеру, на африкаанс, бирманский, казахский и зулу. И по сей день в разных странах роман переводят заново, а в Германии и по прошествии семидесяти лет читатели ежегодно покупали от 40 до 50 тысяч экземпляров.
Об интересе к роману, возникшем сразу после его рассылки, говорят следующие цифры: за пять недель «Ульштейн» продал 200 тысяч экземпляров, в июне 1930-го был достигнут и превзойден миллионный тираж. «В конце 1930-го в концерне пришли к выводу, что каждый немец, которого можно было бы считать потенциальным читателем На Западном фронте без перемен, книгу купил или прочитал».
Ни один роман, когда-либо опубликованный в Германии, не имел и такого политического резонанса. Едва появившись на книжных прилавках, он сразу же вызвал бурную дискуссию в самых широких слоях общества — среди читателей и критиков, в политических партиях и государственных учреждениях, в различных национальных, культурных и военных организациях. Не было газеты, которая бы не откликнулась на роман рецензией, редкий публицист не занимал по отношению к нему ту или иную позицию, страсти кипели на митингах, в рейхстаге, в журналах союзов и объединений, на читательских полосах газет. Свою точку зрения высказывали не только политики, люди в погонах и литературоведы, но и юристы, врачи, священнослужители, служащие, ремесленники, рабочие (последние, правда, довольно сдержанно). Военное ведомство Австрии запретило приобретать книгу для солдатских библиотек. Муссолини пресек ее распространение в Италии. Горячее одобрение соседствовало с беспрецедентной травлей романа и самого писателя.
На книжный рынок хлынула масса «трудов», авторы которых исследовали роман на предмет достоверности изображенного в нем, повествовали о жизни автора, оценивали его политические пристрастия и устремления, излагали историю возникновения рукописи, вступались за «поруганную честь» немецкого солдата-фронтовика. В основном это были весьма скверные поделки: сочинителей мало интересовали факты, они просто пытались оклеветать Ремарка или, по крайней мере, выставить на всеобщее осмеяние. Чего стоили одни заголовки! «А был ли Эрих Мария Ремарк?» — вопрошал писатель Саломон Фридлендер на обложке своего 250-страничного опуса. «Пред вратами Трои без перемен», — утверждал, напрягая все свое остроумие, некий Эмиль Мариус Рекварк. Над «подлинным смыслом» романа задумывался в своей брошюре антисемит и нацистский приспешник Готтфрид Никль.
В итоге пасквилянты добились, по сути, только одного: Ремарк и его и без того известная книга приобрели еще большую популярность. Каждый читающий немец просто не мог обойти книгу своим вниманием. Не успели волнения вокруг романа несколько поутихнуть, как в декабре 1930 года в кинотеатрах начал демонстрироваться снятый по роману американский фильм. Йозеф Геббельс, лидер берлинских нацистов, и националистически настроенные правые почуяли возможность использовать новое массовое искусство в своих целях. Они развернули против фильма бешеную кампанию, переходившую порой в насильственные действия. Срывали сеансы, устраивали шумные шествия. И власти сдались. Фильм временно запретили. Газеты, журналы, радио широко освещали и эти баталии. Ремарк и его роман снова оказались у всех на устах, тираж непрерывно рос.
