Проклятое искусство - Вадим Алексеевич Козин
Спустился вниз побриться с надеждой, что газетный киоск работает, но он по-прежнему закрыт. Кто следит за его нормальной работой? Очевидно, никто.
Зашел к нашим, там Мармонтов читал помещенную в «Правде» беседу с академиком Л.И. Седовым о полетах в мировое пространство. Уважаемый академик может, конечно, не сомневаться, что прочитавшие его интервью немножко осведомлены об астронавтике. Мне лично не понравился иронический тон его, когда беседа коснулась темы о конгрессе в Копенгагене, где академику удосужилось послушать доклад немецкого ученого Келле из Штутгарта. Немецкий ученый «прогнозирует», по словам академика, такую программу межпланетных полетов, согласно которой можно будет уже в 1971 — 1977 гг. запланировать и осуществить экспедицию на Луну, а в 1978— 1985 гг. — на Марс. Для финансирования этой программы, по подсчетам Келле, потребуется около 50 миллиардов долларов. В эту сумму входят и расходы по производству ракетных спутников Земли и подготовке внешней опытной станции (в 1966—1970 гг.). Очевидно, маститому академику не понравилась такая казенно-кропотливая, с немецкой точностью, выкладка штутгартского ученого. Келле, видимо, справедливо считает, что межпланетные путешествия — дело рук и ума людей двадцатого века, а накопленные достижения науки и техники дают возможность все подсчитать и распланировать, и, заметьте, товарищ академик, все этапы подготовки разбиты по пятилеткам. А может быть, из ваших рук выбили приоритет, поэтому вы свое недовольство скрыли в иронии. Из ваших высказываний явственно просвечивает, что за границами нашего советского мира также бьется научно-творческая мысль познания тайн Вселенной, да еще так определенно высказанная.
Не давала спать какая-то женщина, то звонившая по телефону, то стучавшаяся в дверь с трех часов дня, но я не открывал никому до шести вечера. Отдых прежде всего, а потом люди. Моего здоровья и лишних часов жизни ни одна сволочь не прибавит, еще будут рады, что перестал коптить свет и мешать жить другим. Чтобы отвязаться от нее, я сказал, что сильно устал и плохо себя чувствую.
На 92-м концерте я впервые спел 21 вещь, голос выдержал. Народу было очень много. Публика сломала входную дверь, и сотня человек прошла в театр без билетов. Принимали хорошо, больше всего кричали «Любушку». Было трое студентов-москвичей, проходящих здесь практику, один из них мне страшно понравился. Я чувствую, что они ко мне завтра зайдут. Я уверен в этом, а мое чувство никогда не ошибается. Оба Володи мне очень понравились, даже более чем понравились.
30.09.55. 7.40
Вчера приходил ко мне помреж драмтеатра — явно выраженный урбанист. Чтоб не обидеть человека, я принял его с тактичностью вежливого хозяина, но и только, и вздохнул с облегчением, когда выпроводил. Почему в большинстве случаев эти люди убийственно недалекие, глупые и болтливые, хуже, чем женщины. Он, между прочим, рассказал, что в Магнитогорск приезжала Любовь Орлова[47], которая, не сделав аншлага, прошла очень плохо. Постарела, матушка! Однако я уважаю ее за талант, а больше за ее ум и ясное представление о самой себе, своем возрасте и своих артистических возможностях. Такое самоощущение самое ценное в работнике искусства. Что, к великому сожалению, отсутствует у «наших» артистов.
Вчера, разругавшиеся между собой, балетные «наши» артисты напустились на Тернера. Дело дошло до оскорблений. Фролов пустился в дебаты о «чистом» паспорте (имеется в виду отсутствие судимости, о чем делалась тогда отметка в документе. — Б.С.). Какие мерзавцы! Боже, дай мне силы дотянуть эту поездку. Никогда в жизни я с ними не поеду. Вчера наша «певица» (Пименова. — Б.С.), боясь повторения во время ее выступления выкриков «довольно!», через Мармонтова попросила не выпускать ее на сцену для сольного исполнения. Я не стал настаивать на обратном. Пусть это будет лишним доказательством их ничтожности.
У меня страшный трахеит, не мешало бы поставить несколько раз банки, мне было бы несравненно легче петь. А сегодня — какое счастье! — у меня выходной день.
1.10.55.10.30. Челябинск
Приехали поездом «Магнитогорск—Челябинск» около 10 час. утра. Спал очень тревожно. Сны поражают своей фантастичностью. Запомнился один эпизод. По грязной от дождя дороге тянется длинная вереница запряженных лошадьми серых повозок. Этот обоз сопровождают пожилые мужчина и женщина. Я вышел из какого-то дома, в сознании он мыслится гостиницей. Идя по этой размытой дождями местности, вспоминаю, что оставил пальто, но не могу понять, где я его забыл. Поднимается ветер, который крутит желтые осенние листья, я решаю лететь, но еле-еле справляюсь с порывами ветра, слышу чьи-то соболезнующие возгласы, в сознании проносится уверенность, что это говорит сестра Кена. Она боится, что я не долечу до нужного мне места. Я лечу, и передо мной возникает трехэтажный деревянный дом, вроде какого-то клуба старых времен, нечто похожее на Домпросвет. Влетев в этот Домпросвет, в первой комнате замечаю много людей, которые возгласами выражают свое удивление моим полетом. В соседней комнате слышу хоровое пение, поют какую-то молитву, по последним словам определяю, что пелась рождественская молитва «Рождество твое». Руководит хором пожилая полная женщина, которая при виде меня говорит: «А я ожидала увидеть его стариком, он же еще молодой, красивый парень...». С этими словами я просыпаюсь...
2.10.55. 15.00
Приехал один из магнитогорских студентов — В. Сычев, товарищ того московского В., который произвел на меня большое впечатление. Оба очень хорошие парни. Если первый вызывает желание полюбоваться им, то второй сразу же вызывает чувство своей простотой и молодостью.
Вчера у меня до трех часов ночи сидели Дима Стригин и Рапитто, принесли с собой коньяк. Рапитто сразу же опьянел и лег с ногами на постель. Димка ушел за спичками, в это время Рапитто начал разглагольствовать о том, что он из себя представляет. Он говорил: «Ты понимаешь, Вадим, из всех жонглеров Советского Союза я получаю самую большую ставку — 180 рублей, делаю в месяц не менее сорока штук. Я бы мог давать свои концерты, но отлично понимаю, что не могу по полчаса вертеть своими предметами, уж такая моя доля!»
Я пишу, а из головы не выходят эти двое В. Володя так и не зашел, хотя обещал, а потом я лег отдыхать и не
