Хроники ближнего бомбардировщика. Су-2 и его экипажи. 1941–1943 - Дмитрий Михайлович Дегтев
Помню, как целый день, до работы в вечернюю смену, натягивали резиновый канат (амортизатор) для того, чтобы очередной курсант мог подняться на 1–2 метра от земли и пролететь 10–15 метров по прямой. Лучшим давали сделать 15–16 натяжек, то есть на всю длину амортизатора. И вот когда ты, по сигналу инструктора, открываешь рычаг стартера, то планер как дьявол срывается с места и набирает высоту. Сидящий в кабине должен дать ручку управления от себя, держать траекторию полета и перевести аппарат на так называемое планирование, чтобы он шел к земле под небольшим углом снижения. Наш инструктор, Николай Алексеевич Бобин, дал мне наибольшую натяжку и напутствовал:
– Садись, Самочкин, да смотри в оба, не зависни!
А я ему в ответ:
– Ну конечно, в первый раз, что ли?
В действительности это было впервые. Никогда до сих пор не поднимался я на такую высоту, привязал ремни, жду команды. Слышу, Бобин отсчитывает:
– Раз, два… десять… пятнадцать… семнадцать. Старт!
Не долго думая, нажимаю стартер – планер, как птица,
выскочил и вознес меня в небо. Отвожу ручку управления от себя, держу направление и плавно подвожу планер к земле. Метров 300–400 пролетел, а у самой земли наткнулся на гряду лыжней планера. Скорость была еще достаточно велика, и меня выбросило из кабины, как пробку из бутылки. Оторвались ремни, поломался фанерный капот, который запирался замком и отскочил от планера метров на 5–6 в сторону. Зато был доволен и счастлив, что слетал так высоко и далеко. Подбежали ребята, мои однокурсники, инструктор и спрашивают, как мое самочувствие. Отвечаю, что все в порядке, за исключением капота и ремней. Инструктор и говорит:
– Придется вам, Самочкин, самим новый капот сделать, а то ведь завтра у нас праздник, как летать будем?
– Есть, сделать капот! – ответил я»[6].
После этого Самочкину пришлось до поздней ночи совместно с инструктором ремонтировать капот планера. И уже к утру летательный аппарат был снова готов к полетам. Ну а в стенгазете появилась карикатура с надписью «Самочкин при посадке на одну точку». На самого Анатолия первый настоящий полет произвел неизгладимое впечатление, и он упорно продолжал учебу. При этом юноше приходилось ежедневно ходить и на работу, преодолевая пешком по несколько километров. Впрочем, для того времени, когда автомобили и автобусы еще были экзотикой и даже ездовая лошадь была в дефиците, многокилометровые пешие переходы для народа были привычным делом. При этом аэроклубы выполняли функцию своего рода чистилища, в котором по-настоящему упорные и целеустремленные отсеивались от тех, кто захотел стать летчиком просто по примеру других или в дань моде. Самочкин и его друг Виктор Еремин оказались как раз среди первых.
После окончания курса планерной подготовки и сдачи соответствующего экзамена курсантов зачислили уже в летную группу. Первым делом будущие летчики изучали материальную часть самолета, теорию двигателя внутреннего сгорания, аэродинамику, метеорологию, теорию полета и другие предметы.
«Учеба была серьезная, трудная, но очень интересная, – вспоминал Самочкин. – Всякое дело имеет свое завершение. Вот и мы наконец закончили учебу, сдали экзамены и вышли на аэродром. Ознакомились с самолетами. Нам показали, как пользоваться приборами управления, секторами газа, запоминали положение капота относительно горизонта. В общем, занимались так называемой наземной подготовкой. Затем начались полеты, сначала каждого из нас провезли по кругу в ознакомительном полете. Но я ничего не понял из этого первого полета. Не заметил, как самолет оторвался от земли, успел только посмотреть по сторонам, как снова уже на земле.
– Ну как? – спрашивает инструктор.
– Ничего не понял, – ответил я.
– Ну, ничего, потом поймешь, – подбодрил меня мой наставник».
«Так надо летать всегда»
Весной 1936 года территория аэродрома отошла в ведение Волгостроя, так как оказалась на месте будущего Рыбинского гидроузла, в связи с чем полеты временно прекратились. Только в конце лета была выбрана новая площадка в районе деревни Воробьевка в 13 км от Рыбинска. Полеты выполнялись на двухместном учебном самолете У-2 – знаменитом «кукурузнике». Все «сталинские соколы» тогда начинали свою карьеру с этого знаменитого неказистого и тихоходного биплана, который позднее, в годы войны, переоборудовали в легкий ночной бомбардировщик. А самым памятным днем в жизни Самочкина, по его собственному признанию, стал первый самостоятельный вылет на этой машине.
«Помню, дал мне инструктор два полета по кругу, повторил все еще раз, я все выполнил в точности, затем проверку проводил начальник аэродрома Бабашов. Он вылезает из самолета и дает разрешение на самостоятельный вылет.
Меня охватило волнение, даже ноги предательски подрагивали. Это была не боязнь, не трусость, а прилив чувств и радости, что я сию минуту улечу в пространство вместе со своим другом У-2. И вот я на старте, проверил мысленно, все ли в порядке, и уже безо всякого волнения даю опережение и газ. Мотор увеличивает обороты, работает отлично. Самолет плавно набирает скорость, ставлю его в горизонтальное положение, для этого поднимаю хвост движением ручки от себя. Скорость самолета все больше и больше, и вот он отрывается от земли, я выдерживаю его и через некоторое время перевожу в угол набора высоты. Все делал так же, как и раньше, за исключением того, что почувствовал облегчение. Ведь теперь я летел один. Произвожу первый разворот, второй, осматриваюсь, в воздухе никого. Вижу на земле посадочное «Т», строю маршрут по нему.
Такое чувство свободы, никто меня не подправляет, не подсказывает, передняя кабина пуста, голова инструктора не маячит впереди, не мешает наблюдению за горизонтом. Через передний козырек отлично вижу все приборы. Мне показалось, что машина идет гораздо спокойнее без наставника. Произвел третий разворот, рассчитал, когда сбавить газ, перешел на планирование, четвертый разворот, убедился, что машина идет правильно, тогда переключаю внимание на землю, нормально выровнял, подвел пониже и точно приземлился у самого знака. Зарулил в ворота, инструктор подходит сияющий:
– Вот так мои «фонари» летают, учитесь! Молодец, Самочкин, давай еще такой же полет, только ближе делай третий разворот, ясно?
– Ясно, товарищ инструктор!
И снова в воздухе, правильнее построил
