Хроники ближнего бомбардировщика. Су-2 и его экипажи. 1941–1943 - Дмитрий Михайлович Дегтев
Тяжелый день выдался у 65-й ОКРАЭ 9 июля. Во время
атаки танковой колонны, двигавшейся в районе Грайворон – Борисовка, корректировщики были обстреляны зенитной артиллерией, а потом атакованы большой группой «Мессершмиттов». В результате было сбито сразу три Ил-2, еще один столкнулся в воздухе с немецким истребителем. Все остальные машины, включая самолет ведущего капитана Самочкина, получили многочисленные повреждения. При этом были ранены пять пилотов, а три корректировщика вернулись на аэродром с мертвыми стрелками-радистами. Вот уж действительно чувствовалась разница между полетами на Ил-2 и старых добрых Су-2!
После этого подразделение на два дня выбыло из строя, что во время Курской битвы было в порядке вещей.
«12 июля нам было приказано незадолго до рассвета нанести бомбовые удары по железнодорожной станции Люботин, на которой находились готовые к разгрузке вражеские эшелоны с техникой, – продолжал свой рассказ Самочкин. – Задачу мы выполнили. Свои РС я направил в паровоз, который подвозил состав на станцию, от мощнейшего удара он свалился с насыпи и потащил за собой вагоны с техникой, и тогда стали взрываться цистерны с топливом, и все это горело очень ярко». В тот день 65-я ОКРАЭ потеряла еще один Ил-2 с молодым, малоопытным экипажем Константина Воробьева.
А в одном из следующих вылетов легкое ранение получил сам командир. Шальная пуля залетела прямо в кабину Ил-2 капитана Самочкина и перебила указательный палец правой руки. Какое-то время ему пришлось руководить полетами с КП. А изрядно поредевшую эскадрилью тем временем пополнили новыми летчиками и машинами.
Однако в середине августа Анатолий Самочкин, выполнивший к этому времени 198 боевых вылетов, получил приказ о направлении его на учебу в Военно-воздушную академию командно-штурманского состава в Монино.
Глава 11
В краю утренней свежести
«Перед Мавзолеем растет гора предаваемых позору вражеских знамен»
Прошел год и восемь месяцев…
В апреле 1945 года за успехи в учебе командование академии премировало А.В. Самочкина отпуском. По уже сложившейся традиции он отправился в родной Рыбинск. 1 мая летчик отметил в кругу семьи свой 31-й день рождения и через какое-то время собирался возвращаться обратно…
«А 9 мая в три часа ночи меня разбудил отец:
– Вставай, сынок. Победа! Победа! – вспоминал Самочкин. – Спросонок не разберусь, что он хочет мне сказать.
– Анатолий! Народ у завода собирается, митинг будет!
Я быстро оделся и на улицу. Со всех сторон, очень ранним утром, к заводу идут восторженные и счастливые люди, обнимаются, целуются, поздравляют друг друга с Победой. Играют гармошки, поют частушки, тут же на месте слагаемые. Около проходной соорудили трибуну из грузовых машин, и полились речи и приветствия. Люди сразу забыли свои невзгоды, и как они тяжело и трудно шли к этому радостному дню. Секретарь горкома, директор завода, секретарь парткома, много других ответственных руководителей находились на трибуне, а люди все подходили и подходили. Серафим Максимович Сова, увидев меня, закричал:
– Анатолий Васильевич! Иди срочно сюда, скажи слово от армии для наших людей.
– Да, я не готов к речам!
– А ты просто скажи, что у тебя на душе!
Что поделаешь, пришлось выступить. Я сказал примерно вот что:
– Товарищи! Трудно и долго шли мы с вами к этому торжественному и радостному дню, но мы были уверены в том, что он обязательно настанет для всего Советского народа. Товарищ Сталин нам говорил, что и на нашей улице будет праздник. Вот он, друзья мои, и пришел! Очень радостно видеть сияющие лица. Это народ-труженик, народ-победитель! Да здравствует наша Красная Армия, принесшая Победу своему народу! Враг разгромлен и безоговорочно капитулировал.
Товарищи! Поздравляю вас всех с Великой Победой!
– Ура! – разнеслось по площади.
В воздух полетели шапки, картузы, фуражки. Гром аплодисментов заглушал крики и восклицания. После митинга пошли в директорскую столовую на завтрак. Как водится, по-русски отметили общую радость и нашу Победу… А потом непременно почтили память тех, кто не дожил до светлого Дня Победы вместе с нами. В этот день мне надо было возвращаться в академию, а до Москвы летел заводской самолет Ща-2. Я воспользовался любезным приглашением Серафима Максимовича, и уже в 12 часов мы вылетели в столицу.
Было ясное голубое небо, яркое, теплое солнце. Через стекло в кабине самолета припекало. Поначалу я следил за маршрутом полета, наблюдал суету людей на земле и не заметил, как от всего пережитого, от бессонной ночи и плотного завтрака задремал под однообразный звук работы двигателей. Слышу, летчик говорит:
– Заходим на посадку. Монино!
Очнулся, – действительно наш аэродром. Вот и общежитие. Навстречу огромный живой поток людей. Все спешат на электричку, чтобы быстрей добраться до Москвы. Я тоже поехал.
В этот незабываемый день столицу заливал солнечный свет, на домах алели праздничные флаги. Я шел по улице рядом с теми, кто в тылу и на фронте отстаивал свободу и независимость нашей Родины. Люди пели, обнимались, поздравляли друг друга. Казалось, что все мы давным-давно знакомы. Военных встречали ликующими возгласами, качали. Я смотрел на взволнованные лица, видел слезы радости на глазах и сам с трудом сдерживался. Никогда не был я так счастлив. В то же время осознавая, сколько мы потеряли лучших товарищей, друзей-однополчан на дорогах войны.
Вдруг подхватила меня ликующая толпа. И я полетел вверх под возгласы:
– Качать героя-летчика! Ура нашим воинам!
Вечерело, а на улицах людей становилось все больше. Все двигались на Красную площадь к Мавзолею Ленина. Всюду звонкие голоса молодежи, веселые песни и танцы. Кто-то в руку сунул бутерброд, в другую стакан с водкой:
– Давай, Герой, за Победу, за смелых наших летчиков!
– За наш народ – кто в тылу ковал Победу! За вас, товарищи! Ура! – и одним махом опустошил стакан.
– Вот это по-нашему, по-русски! – раздались голоса»[209].
24 июня 1945 года капитан Самочкин принимал участие в знаменитом Параде Победы.
«К этому историческому параду мы долго и упорно тренировались в строевой подготовке, используя для этого летное поле аэродрома, – делился он потом своими впечатлениями. – Дважды ездили в Москву, сначала для обычной, а затем генеральной репетиции на Красной площади. Нам всем выдали новые сапоги, независимо от срока носки. Накануне привели в порядок свои мундиры, начистили ордена и медали. 24 июня нас подняли в пять часов утра, а в семь мы уже были на Красной площади. Накрапывал дождь, но настроение у всех было приподнятое. Участники парада, прибывшие с фронтов, были в новом, только что пошитом обмундировании. Сталинские чудо-богатыри, цвет Красной Армии
