Мифология Средиземья с иллюстрациями Антейку - Александра Леонидовна Баркова

В эпоху ранней государственности мифологическое мышление входит в свою новую стадию, называемую «номинативное мышление». В этот период, как пишет А. Ф. Лосев, самостоятельность субъекта прогрессирует: человек осознает себя как индивидуума, понимает собственную самоценность и личностную значимость. Такое выделение «я» из окружающего мира означает, что часть перестает быть тождественной целому, теряет значимость закон партиципации и взаимообращения. Наряду с этим в рамках номинативного мышления происходит преобразование представлений о демонах в представления о богах. Функции богов более-менее систематизируются, их внешний вид эстетизируется, появляется генеалогия богов, и в конечном счете стремление разумно упорядочить и структурировать корпус мифологических представлений приводит (в большей или меньшей степени) к попытке освободиться от мифологии вообще: «Это апофеоз закономерности в той… области, которая перед тем состояла из сплошной демонической анархии… Номинативная мифология есть в сущности только такая… которая доведена… до системы разума. Поэтому будет большой неточностью сказать, что номинативное мышление исключает вообще всякую мифологию. Гораздо точнее будет сказать, что номинативное мышление, во-первых, возможно без всякой мифологии, а во-вторых, если оно доходит до мифологии, то мифологию эту оно строит и понимает не стихийно, но как систему универсального разума»[120].

Рационализация мифологии в книге Толкина идет постоянно. Особенно ярко это проявляется в прологе, где дается этнографическое описание народа хоббитов, приводятся генеалогии и топографические данные. То же можно сказать и о приложениях, где Средиземье оказывается дотошно прописанным хронологически и лингвистически.

Толкин сознательно сводит в своей книге магию к минимуму. Например, о хоббитах он пишет: «Издавна владели они умением исчезать бесшумно и бесследно… И так это ловко у них получалось, что люди стали поговаривать о волшебстве. На самом деле ни с какой магией хоббиты, конечно, не знались, а неуловимостью своей были обязаны исключительно мастерству… и близкой дружбе с землей, что неуклюжим Большим народам и несвойственно, и непонятно».

В целом весь принцип описания Средиземья как реально существующего мира с весьма жесткими внутренними законами (от лингвистики до ботаники) — это именно номинативный, рационализирующий подход к мифологии.

Часть 3. Преображенная реальность

Толкин менее всего «аранжировщик мифов», каких достаточно среди авторов фэнтези (причем некоторые из них действительно выдающиеся писатели), так что было бы абсурдно сводить его книги к мозаике из древних текстов и мифологем. Его книги потому и производят впечатление реальности, что они густо замешены на абсолютно реальной жизни. В этой части собраны примеры того, как Профессор преображал свой жизненный опыт в художественные образы Средиземья. Своим происхождением эта часть обязана моей работе над циклом романов и повестей «Холодные камни Арнора» (по приложениям к «Властелину колец»): чтобы достраивать биографии предков Арагорна (о большинстве которых мы знаем лишь четыре даты — рождения, рождения сына, смерти отца и смерти его самого), мне пришлось максимально пройти путем Профессора, ища первоисточники в реальной культурологии, географии, биологии, истории.

Глава 1. Волшебные истории реальных колец

Кольцо Сенициана

В 1928 году супруги-археологи Уилер занимались раскопками кельтского святилища в Лидни (Глостершир). Это было святилище весьма могущественного божества, которому подносили сотни браслетов, тысячи монет и множество других ценных и ритуальных предметов, в числе которых были и латинские надписи. Из них археологи узнали имя бога — Ноденс. Но что это был за бог? Чтобы выяснить это, супруги обратились к Толкину как к кельтологу. Имя бога оказалось родственно ирландскому Нуаду Среброрукому (миф о том, как он потерял в бою руку и ему сделали новую из серебра, изложен в сказании «Битва при Маг Туиред»[121]) и валлийскому Нудду, владыке преисподней.

В числе табличек, сохранившихся в святилище, была и такая: «Богу Ноденсу. Сильвиан потерял кольцо и даст за находку его Ноденсу половину стоимости. Из тех, кто носит имя Сенициан, никто не будет здоров до тех пор, пока не принесет его в храм Ноденса». Эту табличку нашли еще в начале XIX века, при первых раскопках святилища. Ситуация понятна: некто Сенициан похитил у Сильвиана кольцо, так что Сильвиан просит о помощи Ноденса — возможно, потому, что это был могущественный бог, а возможно, и потому, что это был бог преисподней (мы знаем, что силы преисподней всегда несут символику богатства). И самое удивительное в этой истории то, что кольцо… нашли. Правда, нашедшим был совсем не Сильвиан: в середине XVIII века, значительно южнее, в Хэмпшире, было обнаружено золотое кольцо с надписью (в переводе с латыни): «Сенициан живет в Боге».

Это кольцо весьма большое (его носили поверх перчатки), с печаткой на месте, где изображен профиль и есть надпись Venus (то есть богиня Венера), а по его ободу идет уже упомянутая надпись Сенициана.

Ситуация реконструируется следующим образом: у Сильвиана было кольцо с профилем Венеры, Сенициан украл его, после чего сделал на кольце надпись, в которой, во-первых, присвоил его себе, а во-вторых, воззвал к христианскому Богу для защиты (возможно, предполагая, что Сильвиан обратится к мощи языческих богов). Сильвиан не просто обратился к Ноденсу с мольбой о возвращении кольца, а проклял навеки ненавистного Сенициана. Нам неизвестно, сколь долго Сенициану довелось наслаждаться своим сокровищем, но зато мы знаем, как высшие (и подземные) силы решили судьбу этого кольца.

В распоряжении супругов Уилер были и кольцо, и табличка, и они показали эти артефакты Толкину…

Т. Шиппи называет это событие ключевым для создания Средиземья: перед нами золотое кольцо с надписью по ободу, оно затерялось в незапамятные века, давным-давно было найдено ничем не примечательной личностью (кольцо Сенициана нашел крестьянин), дальше оно снова исчезает (реальное кольцо было предметом доклада в Королевском обществе древностей в 1786 году, далее о нем ничего не известно до 1880 года), есть некий документ, где говорится о кольце (вспомним Гэндальфа, читающего в архивах Минас-Тирита манускрипт Исилдура), а дальше — момент истины! — речь, оказывается, идет об этом самом кольце! Каждый читатель, который пережил вместе с Фродо и Гэндальфом осознание, что золотое колечко — это Кольцо Всевластья, может только догадываться, какие чувства испытывает ученый, держащий в руках кольцо и его заклятие, встретившиеся спустя полторы тысячи лет.

Сколько образов «Властелина колец» возникло из этой истории! Начиная с заглавия романа, ведь властелином всех Колец Власти должен был стать Саурон, а он, как мы уже выяснили, имеет отчетливую