Катюша - Игорь Николаевич Осинский
–– Белорусы – ребята что надо. Но насколько я успел выяснить, большинство из них – вчерашние выпускники школ, как братья Тузы. На фронт ушли добровольцами. Некоторые даже приписали себе по одному, два года. В той неразберихе, которая царила в военкоматах в первые дни войны, сделать это было несложно. Настроены все по-боевому. Но как поведут себя, столкнувшись с врагом лицом к лицу, сказать сложно…
–– А как наши девушки?
–– Юленька Автономова и Катюша Алеева держатся молодцом, хотя девушкам приходится намного тяжелее. Даже простейшие вопросы гигиены, на которые мужчины не обращают внимания, для женщин становятся в походных условиях трудноразрешимой проблемой.
–– Не обижают их? Одни на такую ораву изголодавшихся по женской ласке мужиков!
–– Знаю, Иван Андреевич, о чем ты? Нет, грубости, приставаний в прямом смысле этого слова нет. Все относятся к ним, как к любимым сестренкам, которых стараются оберегать. Правда, один из братьев Туз, похоже, влюбился в Алееву, и она неравнодушна к нему. Ходят друг с дружкой, как голубки.
–– Пусть радуются хотя бы простому общению. Кто знает, придется ли им испытать настоящее чувство любви! – в задумчивости сказал Флеров.
Чтобы гитлеровцы не засекли батарею, менять позицию приходилось почти каждый день. Делать это становилось все труднее. Деревья сбрасывали остатки своей листвы, даже одинокие путники оказывались на виду, а тут целая войсковая часть с техникой. Ориентироваться на местности первое время помогали карты, которыми снабдили Флерова в штабе армии. Но батарея давно уже ушла из зоны ее действия, и теперь приходилось рассчитывать только на разведчиков и подсказки местных жителей. Большинство из них, увидев в глубоком тылу не одиночных красноармейцев, которые, оказавшись в окружении и пробираясь к своим, частенько забредали в деревни, а крупное моторизованное подразделение, проявляли неумеренный восторг. Женщины кидались бойцам на шею, мужчины забрасывали вопросами, дети норовили заглянуть под брезент, которым были тщательно укрыты все грузовики. Как хотелось бы Флерову обнадежить этих людей, считавших, что Красная Армия перешла в наступление! Но приходилось отвечать уклончиво, что вызывало у них откровенное разочарование.
–– Значит, все еще продолжаете драпать?! – настойчиво допытывался в одном из сел сурового вида старик. – А как же обещания не отдать ни одной пяди родной земли, бить врага в его логове? Выходит, брехня все это?
–– Не брехня, отец. Фашистов мы обязательно выдворим с нашей земли. И до логова Гитлера доберемся. Но надо чуточку потерпеть.
–– Бог терпел и нам велел, – согласился старик. – Только все меньше у народа веры, что сумеет Красная Армия одолеть проклятых фашистов. У них аэропланов, танков протьма. Правда, ходят слухи, что и у наших появилась какая-то «адская машина», которая выжигает все огнем. Вроде как управляют ею солдаты-невидимки. Они появляются в самых неожиданных местах. И нанеся удар, незаметно исчезают, будто сквозь землю проваливаются. Гитлеровцы страшно боятся их. На прошлой неделе над нашими местами немецкий аэроплан листовки разбрасывал. Мне внук прочитал, что тому, кто укажет, как найти этих невидимок, значит, обещают пятьсот тысяч рейхсмарок. Не вы ли, милок, случаем ими будете?
–– Нет, отец. Как видишь, мы не невидимки, нас можно даже пощупать.
–– Оно и видно, – согласился старик. – Только щупать-то уже не за что, вон как исхудали. Да и оружие никудышное. Ни одной даже захудалой пушки нет. С вашими пукалками только за зайцами охотиться.
Подобные упреки Флеров и его товарищи слушали, сжав зубы, боясь даже намеком выдать тайну доверенного им оружия…
Информация, которую поведал Флерову старый крестьянин, встревожила капитана.
–– Поскольку листовки разбрасывали в этой местности, значит, гитлеровцы приблизительно знают, где мы находимся, – поделился он своими опасениями с Сериковым и Журавлевым. – Надо, Иван Федорович, еще раз повторить бойцам мой приказ, строго настрого запрещающий отлучаться из части без разрешения. Вчера двое из хозяйственного взвода, во время марша, заскочили на попавшийся по пути хутор в надежде раздобыть там продукты. Кто знает, чем дышат те люди, с которыми они общались! Может быть, польстившись на обещанную фашистами награду, сообщили о нашем передвижении в близлежащий гарнизон. А вы, Константин Константинович, укрепите группу разведчиков. Тех же братьев Тузов отправьте туда. Хлопцы, на диво, крепкие. Даже после трех часов купания в ледяной воде, к ним никакая хворь не пристала! К тому же, мне говорили, один из них немецкий язык знает. Передайте разведчикам, чтобы не смыкали глаз ни на одну минуту!
Продовольствия, которое с большими предосторожностями удавалось раздобыть у местного населения, хватало ненадолго. На просьбы поделиться все чаще приходилось слышать неутешительные ответы:
–– Миленькие мои, и рады бы отдать вам последнее, так сами живем, можно сказать, на одном лишь подножном корму – тем, что удается собрать на огороде. Всю живность забирают проклятые фрицы! Намедни последней курочке прямо на моих глазах голову открутили, – жаловалась словоохотливая старушка.
Рассказы крестьян о зверствах фашистов разведчики пересказывали политруку, тот использовал их в политинформациях, которые проводил ежедневно, стараясь поднять боевой дух красноармейцев. В сообщение о том, что одну из деревень каратели, мстя за разгром партизанами местного гарнизона, сожгли целиком вместе с ее жителями, поначалу никто не поверил. Даже те из них, кто успел побывать на финской войне, считали, что это всего лишь слухи.
–– У страха глаза велики! Неужто возможно людей сжечь заживо?! – сомневался один из пожилых красноармейцев. – Такого зверства даже беляки в Гражданскую войну не совершали.
–– Хватало жестокости и от белогвардейцев, – не согласился политрук. – Но в Гражданскую войну все определяла классовая ненависть. А сейчас в смертельной схватке столкнулись две цивилизации. Фашисты – это нелюди. У них лишь облик человеческий. А душа – дикого зверя.
Вскоре в правдивости слов политрука красноармейцы смогли убедиться и сами. От деревни, встретившейся на пути батареи, остались лишь печные камины. Попадая в их сиротливо смотревшие в небо жерла, порывы ветра издавали завывание, напоминавшее человеческие стоны, заставляя бойцов ежиться. Жители соседнего села, где батарейным поварам удалось разжиться картофелем, рассказали:
–– Каратели нагрянули в село ранним утром. Бабы только-только успели подоить коров и затопить печи. Без всяких объяснений выгоняли людей на улицу, не позволяя даже одеться. Кто как был в исподнем, так и принял в нем свою смерть. Тех, кто, как казалось оккупантам, собирался слишком медленно, расстреливали прямо в хатах. С полчаса согнанные в одну огромную толпу люди маялись на улице, даже не догадываясь, какая страшная участь их ожидает. В это время полицаи, старавшиеся во всем угождать гитлеровцам, выгоняли из хлевов скот, загоняли
