Серийный убийца: портрет в интерьере - Александр Михайлович Люксембург
Покатался я с этим парнем на его мотоцикле недолго, и однажды, как всегда ты с того ни с сего, ко мне ребята из угрозыска, забрали меня и привели в милицию, для начала побуцкали, как мячик потом потащили в кабинет. Там мне Саша Воронов из уголовки пояснят, что мои пальчики нашли в гараже на разных предметах. «Где, — говорят, — мотоцикл?» Я сразу понял, в чем депо, и сказал, что разобрал на запчасти и распродал, а раму могу отдать.
Началось следствие, и меня через несколько дней выгнали под подписку с условием, что я потерпевшему милиционеру выплачу сразу 500 рублей. А в 1978 году это ж были деньги. Договорились, что остальные буду отдавать ему частями, так как денег у меня больше не было. А этот товарищ мой знакомый сразу как сквозь землю провалятся. Я-то его по делу не потянул и не выдал. И живет он до сих пор припеваючи. Семья, деньги, квартира, машина, дача и все блага. А меня тогда затаскали в милицию до нового. 1979 года и после, пока я марте не посадили уже конкретно…
Трогательно? Отчасти да, но почему-то, заметим мы знакомясь с жизнью Муханкина, все его случайные «друзья» регулярно куда-то пропадают, и вечно он оказывается страдальцем, крайним, отдувающимся за других. Поэтому не будем слишком доверчивы. Воровское житье-бытье стало для деклассированного парня с нестабильным внутренним миром куда привлекательнее, чем любая черная работа на волгодонских заводах и фабриках.
Перейдем, однако, к событиям начала марта, ознаменовавшим поворот в судьбе Муханкина.
Первое дело Муханкина может показаться малоинтересным эпизодом из жизни волгодонской шпаны, и вряд ли оно привлекло бы к себе сегодня чей-нибудь интерес, не будь оно первым кровавым эпизодом в цепи последующих событий. Хотя, впрочем, с точки зрения психолога и исследователя нравов, в подобных ординарных проявлениях бытового скотства наглядно обнаруживаются скрытые, замаскированные формы озверения, которые вполне могут сигнализировать о наступающем завершении формирования некрофильского характера.
Итак, 1 марта 1979 года, около половины одиннадцатого вечера, в буфете волгодонского ДК «Юность» весело проводила время тройка парней, не обремененных грузом чрезмерных интеллектуальных проблем. Один из них, 19-летний Александр Фролов, еще учился в ПТУ, другой. 23-летний Николай Левин, был рабочим Волгодонского лесоперевалочного комбината с 8-классным образованием, третий же. 17-летний Сергей Однойко, работал на Волгодонском опытно экспериментальном заводе. Попивая портвешок и лениво матерясь, троица, по-видимому, испытывала затаенное желание найти способ разрядиться. А когда жаждешь похождений, повод всегда найдется. Сергей Однойко обратил внимание на бородатого мужичка-одиночку, который не только спокойно купил бутылку «Русской», вместо того, чтобы «сообразить» на троих, но и позволил себе определённый форс — три плиточки шоколада. Бородач — некто П. — вёл себя заведомо неосторожно — вертел в руках деньги, тем самым провоцируя к себе интерес нищей и не слишком уважающей древнее право собственности шпаны.
Не Бог весть какой суммой располагал П. — какими-нибудь ста рублями, — но для Однойко и эта скромная сумма выглядела целым состоянием. Вряд ли ученик фрезеровщика мыслил в тот момент логически, но будь он способен на это, то, безусловно, представил бы себе, сколько поллитровок можно опрокинуть, не перетруждая себя во имя абстрактного блага общества развитого социализма.
Своими наблюдениями Однойко поделился с дружками, и у тех тоже разгорелись аппетиты. Неформальным лидером в этой компании являлся, видимо, Фролов, и он предложил грабануть П. Левин и Однойко тут же согласились. А почему бы и нет? Дело обычное, и каждому из них уже, наверное, не раз доводилось участвовать в перераспределении собственности. Во всяком случае, нравственные сомнения — это не та категория, которая могла бы помешать им несколькими ударами кулака обеспечить себе возможность оплатить дармовой недельный загул. К тому же П., который не опускался до складчины, явно не слишком твердо держался на ногах и обещал стать легкой добычей.
Дружки вышли из буфета и расположились у входа в ДК «Юность», ожидая, когда жертва сама придёт к ним в лапы. Однако их компания вскоре пополнилась неожиданно подоспевшим подкреплением, так как к ним подошли учащийся ПТУ 17-летний Виктор Гусев и Муханкин. Вряд ли всех их связывали сколько-нибудь близкие взаимоотношения, скорее, они едва знали друг друга, хотя и соприкасались периодически на различных тусовках. Однако есть ситуации, которые мгновенно сплачивают, и предвкушение легкой добычи является для шакальей стаи автоматически действующим объединяющим фактором.
Ничего не подозревающий П. около 11 часов вышел из буфета и, увидев поджидавшую его компанию, предложил её членам распить имевшуюся у него бутылку. Предложение было принято, и Муханкин, работавший в то время грузчиком на хлебокомбинате, отправился за дармовым казенным хлебом и кружкой. С ним за компанию пошёл и Гусев.
П. тем временем надумал сходить в туалет, расположенный в парке «Юность», и тем самым облегчил выполнение давно уже созревшего плана. Фролов, Однойко и Левин последовали за ним, и в туалете Однойко ударил П. ребром ладони по шее. Удар был сильным, и П. упал, после чего Фролов и Однойко стали избивать его ногами и кулаками, а Левин оставался снаружи, наблюдая за тем, что происходит вокруг, и готовый в случае чего предупредить дружков.
П. лежал в беспамятстве, а Фролов и Однойко тем временем обшаривали его карманы. Фролов забрал зачем-то паспорт, а также бутылку водки, а молодой, но расторопный Однойко реквизировал то главное, из-за чего все и было затеяно — деньги. Интересно, впрочем, что, когда позднее они делили добычу в подъезде расположенного неподалеку дома, он предъявил своим дружкам всего 37 рублей, хотя первоначально сумма была никак не меньше восьмидесяти.
Распределив деньги, выбросив паспорт и прихватив бутылку водки, троица возвратилась к ДК «Юность», где вновь встретились с Муханкиным и Гусевым, принесшими буханку хлеба, и бутылку «Русской» тут же приговорили. Похоже, возбужденные новой дозой спиртного, они ощутили жажду дополнительных острых ощущений. Иначе зачем им было идти гулять в парк? И надо же случиться тому, чтобы навстречу им опять брел пришедший тем временем в
