Маньяки в Москве - Эдвард Максимовский
Больше ничего с трупом кошки я делать не стал, положил в целлофановый пакет и выбросил на помойку в нашем дворе, точнее, в мусорный контейнер. После этого желания поиздеваться над кошками, убивать их у меня не возникало.
Примерно в то же время со мной был следующий случай. У меня был аквариум с рыбками. Появилось желание посмотреть, как будут вести себя рыбки, если их вскипятить. Металлической кружкой я зачерпнул воду из аквариума и несколько мальков, находившихся на поверхности, и поставил на огонь. Причем это было тогда связано не с желанием получить удовлетворение от их смерти, а скорее чистое любопытство — как они будут вести себя в данной ситуации.
Не думаю, чтобы мои родители что-либо могли заподозрить об этих моих занятиях. Я старался всегда за собой убрать, чтобы никто не заметил, чем я занимался.
Так вот, к тому периоду, когда я закончил учебу в академии, желание кого-то убить становилось все навязчевее что ли. Получалось так, что я все чаще и чаще думал от этом и это толкнуло меня к конкретным действиям, а именно — физически ощутить все это.
В то же время я понимал, что онанирование и возникающее желание получать удовлетворение от чьих-то мучений не вполне нормальное явление. Было время, что я даже решил покончить со всем этим, но произошло одно событие, которое, я считаю, негативно повлияло на мою дальнейшую жизнь. Было это на 3 или 4 курсе осенью. К этому времени я все реже и реже старался заниматься онанизмом и, скажу честно, мне это удавалось.
Как-то вечером я поехал на Центральный московский ипподром с тем, чтобы пообщаться со своими знакомыми ребятами, занимающимися вместе со мной в школе верховой езды. Когда я шел уже по территории ипподрома, ко мне беспричинно, под видом того "Дай закурить" пристала группа ребят — человек 10–12. В основном это были ребята лет 14–15, а человека три лет 18. Внешне не было заметно, чтобы они были пьяны или обкурены. Закурить тогда у меня с собой не было, и это послужило причиной, что меня стали сильно избивать, нанося удары кулаками, ногами. Я вначале пытался обороняться, но они меня свалили и стали пинать. При этом сломали мне переносицу, выбили два передних верхних зуба, я уже не говорю о синяках. Сколько это продолжалось по времени, сказать не могу, тогда я потерял чувство времени. Избили меня они и бросили здесь же. Попытку ограбить меня не предпринимали. Что это были за ребята, откуда они, я не знаю и раньше их здесь никогда не видел, так же, как и потом.
Я уже сейчас не помню, но я зашел в какую-то конюшню, умылся, как мог привел себя в порядок. Вся моя куртка была в крови, но никто даже не попытался узнать, что именно со мной произошло, предложить свою помощь. Мое появление в таком виде дома очень напугало мою маму, но я постарался ее успокоить, сказав, что я просто упал с лошади. Она потащила меня в травмопункт нашего района, он находится в здании 28 поликлиники. Я считаю, что именно в этот травмопункт меня повели, но точно сказать не могу, так ли это. Там мне оказали первую помощь. Помню, что осматривал меня мужчина, но описать его внешность не смогу — забыл. Я просил его дать мне справку об освобождении от занятий в академии, т. к. мне было стыдно с таким лидом появляться на занятиях, но он мне в этом отказал.
Ребятам из своей группы я сказал, что нарвался на хулиганов, которые меня и отделали, но подробно об обстоятельствах моего избиения, где это произошло, не сообщал. Кому конкретно я рассказывал об этом, сейчас уже не помню.
В последующем я вставил в платной стомоталогической поликлинике, расположенной где-то рядом с институтом Склифосовского, два пластмассовых протеза. Со мной тогда была мама.
Уже потом я пытался отыскать этих ребят с тем, чтобы рассчитаться с ними, и поэтому ходил на ипподром, но встретить их мне так и не удалось. У меня появилась жажда мщения, не обязательно кому-то конкретно из обидчиков, а любому, первому попавшемуся. Видимо сказалось здесь и то, что я не смог отыскать своих обидчиков. Следует учесть, что под это у меня уже имелась "теоретическая база", я имею в виду все те мои представления садистского плана. Я мысленно представлял, что издеваюсь над своими обидчиками, а затем убиваю их, и эти мучения доставляют мне удовольствие. Вроде бы получалось, что я отомстил за себя — справедливость восторжествовала. Но время шло, я их не находил, а желание убить не только оставалось, но и укрепляло мою решимость обязательно претворить это в жизнь.
Не думаю, что именно это обстоятельство и определило мой выбор в возрасте жертв, т. к. об этом я думал и ранее. Скорее всего это лишь подтолкнуло меня к конкретным действиям.
Возможность осуществить задуманное впервые появилось у меня летом 1982 г. во время нахождения на военных сборах.
Примерно часов в 14–15 в один из летних дней, когца я возвращался из дома в Путиловские лагеря, я решил добираться из
Калинина не водным путем, а пошел пешком через лес. Место там было безлюдное. Следуя по дороге, был ли это асфальт или бетонные плиты, уже не помню, я увидел мальчика лет 13, который стоял у края дороги и бросал камушки. Допускаю, что где-то рядом мог находиться пионерский лагерь и мальчик оттуда. Был он среднего роста, худощавый, русоволосый, но не очень светлый. Как был одет, сейчас уже не помню. Как я был тогда одет, тоже не помню. У меня в руках была какая-то сумка, с двумя ручками, в которой находились продукты. Когда я его увидел, то меня как будто прошил электрический разряд. Такое ощущение, как будто мозги зачесались. Возникло желание убить его, точнее будет сказать, так наконец-то у меня появилась реальная возможность осуществить задуманное,
