Маньяки в Москве - Эдвард Максимовский

Например, когда сын начинал баловаться в транспорте, залезать ногами на сиденье, отец выходил на одну-две остановки раньше и 2–3 летний ребенок шел до детского садика пешком. Так продолжалось до тех пор, пока он не понял, чего от него хотят родители.

Когда испытуемый был маленьким, они часто всей семьей ходили в походы, плавали на байдарках, удили рыбу, однако душевной теплоты в их отношениях не было, сын всегда был скрытным, молчаливым, больше привязанным к матери. Иногда отцу даже казалось, что он чем-то обижен на него (показания от 3 ноября 1992 г., 17 июня 1993 г.). По словам матери, их отношения стали еще более прохладными после того, как отец насильно заставлял сына принимать ледяной душ, делал это грубо, резко, прямолинейно, действовал как "фашист", несмотря на сопротивление сына. Для матери вскоре эти занятия стали невыносимыми и под ее давлением они прекратились.

Однако с тех пор испытуемый мылся всегда неохотно, уже будучи взрослым, возвращаясь после работы с лошадьми, он мог лечь в чистую постель не искупавшись (показания матери от 11 июня, показания отца от 17 июня 1993 г.). В 6 лет по совету врачей испытуемому был сделан ортопедический корсет в связи с воронкообразной грудью, который он носил в течение года без желания, очень неохотно. Начиная с 5 лет и до 10-летнего возраста у него появилась вредная привычка, выражавшаяся в мастурбации половых органов.

Перед засыпанием сына мать замечала, что он прячет ручку в трусах. Объясняла ему, что этого делать нельзя, т. к. "он может заболеть", просила положить руки поверх одеяла. Законченных актов мастурбации, сопровождающихся эрекцией, семяизвержением, она никогда не замечала (показания от 11 июня 1993 г). Однажды, заподозрив сына в краже кольца, мать долго "допрашивала, трясла, била” его, после чего с ним случилось "что-то странное" — испытуемый внезапно побледнел, стал раскачиваться из стороны в сторону, стонать, не обращая никакого внимания на окружающих и происходившее вокруг. Такое состояние длилось в течение двух часов и у всех создалось впечатление, что у сына нарушилось сознание (показания от 11 июня 1993 г.).

В школе испытуемый начал обучение с 8 лет, учился хорошо, но "без энтузиазма", когда возвращался домой, матери приходилось буквально вытягивать из него рассказ о проведенном дне, событиях в школе. Оставался таким же замкнутым, необщительным, стеснительным, родители не могли припомнить кого-либо из его школьных друзей. Отец в своих показаниях подчеркивает, что если в детстве ему и удавалось на какое-то время найти с сыном общий язык, купив новую игрушку, то в школьные годы между ними встала "глухая стена" (показания от 11 июня, 17 июня 1993 г.). Согласно показаниям испытуемого, отца он в детстве считал строгим и не совсем справедливым к себе.

Так, в детстве отец старался исправить сутулость "тычками", тыкал пальцем в спину, лупил рукой, ставил в угол, когда видел в дневнике двойку. До сих пор осталось ощущение обиды на отца, несправедливого отношения к себе. Отец никогда ни в чем его не поддерживал, наоборот, ему доставляло удовольствие рассказать окружающим о каких-либо неудачах сына, подсмеяться над ним, даже когда он просил не делать этого.

Одновременно с занятиями в школе испытуемый обучался музыке, однако учился без желания, какого-либо интереса. Со слов испытуемого, эти занятия продолжались не больше года, т. к. "не было энтузиазма’'.

Чтобы прекратить занятия музыкой, однажды не открыл учителю дверь, "поиздевался над ней", после чего родители устроили "семейный совет" и занятия прекратились. Когда ему исполнилось 10 лет, в семье родилась дочь и частично внимание родителей переключилось на нее. Мать в своих показаниях отмечает, что, несмотря на рождение дочери, сын всегда находился в поле се зрения и она пыталась сохранить с ним душевный контакт.

Сестра характеризует брата ровным, спокойным, неконфликтным, хотя у них никогда не было общих интересов, друзей, и ей была не интересна жизнь брата (показания от 22 января 1993 г.). Испытуемый считает, что он мало изменился, характеризует себя упрямым, настойчивым, замкнутым, спокойным, чувствительным к обидам. Внешне выглядел иногда иначе, например, в школе "был паинькой", послушным, дома был несколько иным, хуже, чем в школе — мог ослушаться, вступить в перебранку с родителями. Спорил в основном с женской половиной семьи, с отцом старался не спорить.

В свободное время играл с ребятами во дворе в футбол, в начальных классах начал курить, подбирал окурки, курил не в затяжку. Подчеркивает, что в школе был всегда на вторых ролях, лидером никогда не был, хотя в мечтах представлял себя им. Поясняет, что всегда был мечтательным, повышенно ранимым, впечатлительным. Так, в дошкольном возрасте, мечтая, представлял какие-либо сюжеты из жизни, например полет на самолете с родителями на море, когда другим ребятам это было недоступно. Очень тяжело переживал свои маленькие неудачи, например когда мочился в постель, забывал застегнуть ширинку, чувствовал себя ущербным, хотя явного пренебрежения, насмешек со стороны ребят не было. Сам на себя злился, внутренне стремился к одиночеству, общался с ребятами "вынуждено".

Старался дружить с такими же ущербными девочками, которых притесняли, обзывали; полными, неуклюжими ребятами, двоечниками. В детском возрасте "неосознанно" занимался онанизмом, спровоцировало эти действия частое мочеиспускание. Когда стеснялся отпроситься с уроков в туалет, зажимал рукой половой член, мял его, что сопровождалось "какой-то разрядкой”. С 11–12 лет эти занятия стали регулярными, до 2 раз в день. Считал онанизм "грехом”, т. к. родители ругали, зашивали даже карманы, очень пугался, когда кто-либо из них заставал его в дневное время за этим занятием.

С 12 лет появились первые эякуляции, сопровождавшиеся оргазмом. Как следует из показаний одноклассников, в школе Головкин учился средне, был молчаливым, замкнутым, осторожным, тихим, трусливым, безынициативным, никогда ничем себя не проявлял, безропотно подчинялся всему.

Курить начал с 7 класса, курил очень много и вскоре стал настоящим курильщиком. Каких-либо отклонений в половом плане они не замечали, в разговорах на сексуальные темы, возникавшие у мальчишек, участия не принимал. Никогда ни с кем не дрался, с девочками не дружил, был совершенно незаметным, "серым”, "никаким”.

В подростковом возрасте, в 12–13 лет, испытуемый сильно вырос, стал сутулиться, на теле, лице появилась обильная угреватая сыпь, отчего он стал еще более ранимым, замкнутым. Мыть замечала в сыне происходившие перемены, однако никогда не заводила разговор об этом во "избежание формирования комплексов”, понимала, что изменения во внешности очень значимы для него (показания от 11 июня 1993 г.).

Испытуемый подтверждает, что его действительно беспокоили прыщи на теле, высокий рост, он стеснялся этих изменений, иногда появлялись мысли, что окружающие сторонятся его, т. к. "ощущают” исходящий от него