«Экс» и «Нео»: разноликие правые - Александр Дмитриевич Сабов
Александров заметил серьезно:
— Нет, эти люди не понимают, что такое фашизм… И уже давно! В 1961 году после выхода одной из моих книг на меня подала в суд Лени Рифеншталь, экс-фюрерша нацистского кинематографа. Ее фильмы до сих пор опьяняют неонацистов в Европе и Латинской Америке. Каким весом она пользовалась в «третьем рейхе», судить можно по ее фразе, однажды сказанной Гитлеру: «Выбирайте между Геббельсом и мной». Она снимала на пленку расстрелы, парады, приемы — фашистский «третий рейх» во всем его блеске. Так вот, суд первой инстанции вынес решение не в мою пользу, книгу конфисковали… Но пресса тогда оказалась на моей стороне, я выиграл в апелляционном суде, хотя это совершенно истощило мой бюджет. Все это еще как-то можно понять: одна инстанция судит так, другая иначе. Но вложить антифашистскую листовку в «Майн кампф»!
Виктор наконец расхохотался.
— Уже в начале 50-х годов в «Календаре немецкого солдата» перечислялось 1200 милитаристских организаций и кружков! В октябре 1952 года помню первую публичную манифестацию бывших эсэсовцев. Самая крупная их организация, ХИАГ, в 1976 году открыто вручила железные кресты эсэсовцам, которым по весьма уважительной причине — из-за крушения «третьего рейха» — их не успел нацепить фюрер. Кстати, знаешь ли ты, почему именно лагерь Дахау постоянно не сходит с языка эсэсовцев? Почему именно здесь американцы будто бы построили газовые камеры для киносъемок?
— Нет, не знаю.
— Дахау после падения гитлеровского режима стал лагерем для военнопленных СС. Они теперь и считаются «мучениками Дахау». Когда во Франции разразилось дело Иоахима Пайпера, западногерманские неонацисты потребовали установить в Дахау стелу в его память. Но тут уж возмутилась общественность, пришлось отступить…
— Чем бы ты объяснил странный парадокс, что именно в Западной Германии при множестве неонацистских групп нет сильной крайне правой партии, подобно, скажем, Италии? Почему закатилась звезда «второго фюрера» Адольфа фон Таддена, который еще в 1967 году дал тебе хвастливое интервью?
— А ты никогда не думал, что его звезда закатилась вместе со звездой бывшего канцлера Георга Кизингера? В 1968 году партия фон Таддена имела в последний раз крупный успех: почти десять процентов, без малого два миллиона голосов. Уже в следующем году она опустилась ниже пятипроцентного барьера и с тех пор не представлена ни в земельных ландтагах, ни в бундестаге. Тебе ясно, почему это произошло?
— Пощечина Беаты Кларсфельд?
— Ну, конечно! Только я бы сказал чуть иначе: пощечина 68-го года. Она ведь была предназначена и фон Тад-дену. НДП с тех пор превратилась в мелкую неонацистскую группировку, а Кизингера в ХСС сменил Франц-Йозеф Штраус. Политическая задача Штрауса всегда была очень сложной из-за необходимости удерживать в одной лодке правые консервативные и ультраправые силы. Не случайно он в дни своих первых предвыборных кампаний разъезжал с чучелами Гитлера, Геринга и Геббельса — чучела на заднем сиденье ездили с вытянутыми руками… Но и ХСС, и Штраус впоследствии прошли немалую эволюцию. Кстати, каждый год министерство внутренних дел ФРГ публикует доклад о политических организациях страны…
Да, каждый год появляется такой доклад, и когда он попадается мне на глаза, я читаю его также глазами Виктора Александрова. В 1987 году, как утверждает доклад от июня 1988 года, в стране насчитывалось 69 неонацистских, национал-демократических, националистических и праворадикальных партий и группировок. Это на четыре партии меньше, чем годом раньше, зато по численности на три тысячи человек больше. Число неофашистов тоже возросло на 200 человек — всего их, согласно докладу, в ФРГ 1520. Приведенное выше деление неонацистских группировок на четыре разряда не пользуется большим успехом у прессы: она предпочитает делить неофашистов на «старых», «новых» и «военизированных». По разному счету, число последних колеблется от 10 до 15 тысяч, из них группа Карла Хайнца Хофмана, как писала газета «Тат», «вооружена лучше, чем некогда отряды СА». «Новые» предпочитают маскировать свой неонацизм фразеологией буржуазной демократии. «Старые», группирующиеся в основном вокруг НДП, мечтают о сильной партии гитлеровского типа и мнят себя носителями духа «старых нацистов».
Ежегодные сводки МВД ФРГ создают впечатление, что неонацизм в стране идет на убыль. А в то же время В. Александров, Б. и С. Кларсфельды, западногерманские исследователи Ю. Поморин, Р. Юнге и многие другие утверждают, что проникнутые реваншистским духом землячества, различные правоэкстремистские союзы и так называемые «кружки друзей», офицерский корпус бундесвера, «союзы изгнанных» с их двухмиллионным членством и еще десятки иных легальных общественных организаций по ряду признаков справедливо относить к неонацизму. «.Подлинный скандал — это та гнусная среда в западных странах, в которой, как в трясине, тонет память о нацистском аде», — написал Александров в «Мафии СС».
«То, что у шестидеся гилетних руки в крови, мне понятно, но что происходит с молодежью?» — прочел я в блокноте Александрова, который можно было бы назвать его дневником. Эта фраза пришла ему в голову в университетском городе Тюбингене, где половину избирателей, голосующих за Национал-демократическую партию (НДП), составляли люди моложе 30 лет. Из блокнота эта фраза перешла в книгу, и всякий раз, когда я беру ее в руки, этот вопрос встает и передо мной.
Вольнонаемный министерства обороны США, журналист Виктор Александров в Берлине состоял переводчиком в ставке Эйзенхауэра, затем освещал Нюрнбергский процесс по заданию нескольких крупных западных газет[27]. На этом процессе всплыли имена свыше 150 тысяч нацистских преступников. В основном имена, без адресов. Александров завел картотеку и втянулся в опасную репортерскую профессию. В лучшем случае ему удавалось получить командировку от газеты, но чаще он выезжал на «охоту» сам. По нескольку месяцев пропадал в Латин-с кой Америке, вживаясь в самые невероятные роли. Он был уже автором двух десятков книг и романов, когда родилась, наверное, самая выстраданная из них — «Мафия СС».
Да, Александров всегда оставался русским человеком, хотя легко мог сойти за американца, англичанина, немца, француза, испанца. Сколько десятилетий знали у нас, что есть за рубежом такой «русский писатель, историк, публицист, охотник за нацистами В. А. Александров», — и ни слова ни ему, ни о нем. Иные авторы, с ученой добросовестностью пропахав его книги, не затрудняли себя ни единой ссылкой на первоисточник: за рубежами, не узнает! Но он знал, обижался, а кому сказать?..
В то наше горькое и, увы, последнее свидание, когда — от греха подальше — приняли мы у Ивонн сверток с пистолетом, ставший добычей Сены, я заметил на комоде фотографию, которой раньше тут не было.
