Трагический оптимизм. Непрекращающийся диалог - Евгений Александрович Ямбург
Контроль пытаются распространить на святая святых – на содержание образования. Прикрытием «спецоперации» является «благородное» попечение о сохранении единого образовательного пространства. Для его удержания во всех городах и весях отечества изобретен универсальный убойный инструмент – «Тематический каркас», где необходимо перечислить темы изучения по предметам, используемые источники и количество часов, отводимых на их усвоение.
В обнаженном, очищенном от звонкой риторики виде этот образовательный скелет, вероятно, должен выглядеть следующим образом:
– два часа на преступление;
– два часа на наказание (имеется в виду не раздел правоведения, а роман Ф. М. Достоевского);
– два часа на дождевого червя.
Шаг вправо, шаг влево, а также прыжок вверх или в сторону рассматриваются как побег с отечественной нивы народного образования.
Педагог, коль скоро ты упал на нее, будь любезен прорастать на ней не дичком, а аккуратно обрезанной и привитой государственным садовником культурой. С таким же успехом можно выделить по полчаса на изучение каждой сестры из пьесы Чехова. И дело с концом.
Выглядит нереально и даже карикатурно? «Чему смеетесь? Над собой смеетесь!» – возглашает Городничий, персонаж гоголевского «Ревизора». Позже эту же фразу повторил В. И. Ленин, иронизируя по поводу политики доверия социалистов-революционеров к капиталистам и их правительству в годы Первой мировой войны. Вождь мирового пролетариата, помнится, обещал скорое построение рая на земле. Впрочем, эсеры достаточно быстро почувствовали на себе тотальный контроль новой власти, который не шел ни в какое сравнение с ненавистным им царским гнетом.
А ведь в руках большевиков тогда не было вожделенных гаджетов. Не то что теперь! Стоит имплантировать этот самый «каркас-скелет» в электронный журнал, как учитель будет вынужден играть по предписанным правилам, поскольку никакие иные вариации электронная система не примет. Она мгновенно сигнализирует контролирующим органам о малейших сбоях. Гиперболизация функции контроля – коренная ошибка тех, кто борется за повышение качества образования. На самом деле все происходит с точностью до наоборот. Чрезмерный контроль убивает качество образования и калечит душу учителя.
Цифровой ресентимент – это штука посильней, чем «Фауст» Гёте. Концовка фразы, как известно, принадлежит Сталину и относится к оценке рассказа М. Горького «Девушка и Смерть». Вождь явно понимал толк в стандартизации и огосударствлении образования. Многие до сих пор ностальгируют по тем прозрачным, как слеза комсомолки, временам, когда все педагоги без исключения знали, чему и как учить, какие книги положить на золотую школьную полку.
Список таких книг до сих пор является предметом дискуссий депутатов Государственной думы РФ.
Но я лично убежден, что цифровой ресентимент несет неминуемую гибель невинной девушке по имени культура.
Не надо всех – под одну гребенку
В самом начале книги я откровенно признался, что, составляя ее значительную часть из отдельных реплик, я стою на плечах могучих предшественников, которые изобрели этот способ концентрированного обобщения своих педагогических наблюдений. Один из них – Януш Корчак. Настало время предоставить ему слово.
«Если воспитатель ищет в детях черты характера и достоинства, которые кажутся ему особо ценными, если хочет сделать всех на один лад, увлечь всех в одном направлении, его введут в заблуждение: одни подделаются под его требования, другие искренне поддадутся внушению – до поры до времени. А когда выявится действительный облик ребенка, не только воспитатель, но и ребенок болезненно ощутит свое поражение. Чем больше старание замаскироваться или повлиять – тем более бурная реакция; ребенку, раскрытому в самых своих доподлинных тенденциях, уже нечего терять. Какая важная отсюда вытекает мораль!»
(«Как любить ребенка»)
А мораль эта естественным образом противится пенделированию воспитанников. Нет, я не оговорился и не пошел на снижение стиля текста за счет использования жаргонизмов. Хотя пендель – это сильный удар ногой по ягодицам. В другой, более культурной версии – это сильное мотивирующее воздействие. Но и данное объяснение не исчерпывает всего разнообразия оттенков применения этого слова. Пендель в университетах времен императора Александра III – это надзиратель за нравственностью студентов. В царских гимназиях и лицеях подобные обязанности исполнялись надзирателями, а в университетах надзиратели за студентами, как уже говорилось, именовались пенделями.
Реплики Я. Корчака безукоризненны с точки зрения педагогической глубины, лапидарны, но стоят многих томов, посвященных педагогическим изысканиям. Вновь прислушаемся к легендарному педагогу.
(Об идейной среде) «Сила ее не в твердости духа, а в полете, порыве, движении. Здесь не работаешь, а радостно вершишь. Творишь сам, не дожидаясь. Нет повеления – есть добрая воля. Нет догм – есть проблемы. Нет благоразумия – есть жар души, энтузиазм. Сдерживающим началом здесь – отвращение к грязи, моральный эстетизм. Бывает, здесь временами ненавидят, но никогда не презирают. Терпимость тут не половинчатость убеждений, а уважение к человеческой мысли, радость, что свободная мысль парит на разных уровнях и в разных направлениях – сталкиваясь, снижая полет и вздымая – наполняет собой просторы. Отважный сам, ты жадно ловишь отзвуки чужих молотов и с любопытством ждешь завтрашнего дня, его новых восторгов, недоумений, знаний, заблуждений, борьбы, сомнений, утверждений и отрицаний.
Если догматическая среда способствует воспитанию пассивного ребенка, то идейная – хорошая почва под посев активных детей (выделено мной. – Е. Я.). Я полагаю, корни многих неприятных сюрпризов в том, что одному дают десять высеченных на камне заповедей, когда он хочет сам выжечь их жаром своего сердца в своей груди, а другого неволят искать истины, которые он должен получать готовыми. Этого можно не увидеть, если подходить к ребенку с „Я из тебя сделаю человека“, а не с пытливым: „Каким ты можешь быть, человек?“»
(«Как любить ребенка»)
Ну и что из сказанного можно оспаривать? По сути, возразить нечего, но с думающим педагогом власти предержащие и не собираются обсуждать суть дела. От педагогического сообщества нынче требуется беспрекословное исполнение очередных руководящих указаний. Тем самым за образцы доблестного поведения учителя сегодня приняты сервильность и любоначалие. Все бы ничего: такое уже не раз бывало в нашей многострадальной истории, – если бы не одно обстоятельство. За педагогом, его словами и поведением с неусыпной бдительностью постоянно наблюдают ученики. А сегодня они еще записывают нас на гаджеты (даже когда мы об этом и не подозреваем) и выкладывают записи в сети. «Ребенок не глуп; дураков среди
