Фармацевт 4 - Александр Юрьевич Санфиров

Папочка, ты хоть поговори с ней, ты же врач, успокой ее хоть немного. Ну, пожалуйста!

Тяжко вздохнув, я согласился.

— Хорошо, давай поговорим.

Мы вернулись на кухню, где Элиза уже закончила с готовкой и увлеченно раскладывала сосиски по тарелкам.

Мы еле уместились за небольшим столиком. Герда и Элиза сидели напротив меня. И если краснощекая Герда буквально пыхала здоровьем, то субтильная, худенькая Элиза здоровой явно не выглядела.

Хотя ела она с аппетитом и охотно болтала о всяких пустяках.

После ужина Герда осталась мыть посуду, а нас отправила в комнату.

Там я ненавязчиво начал расспрашивать девушку, удивляясь тому, что за прошедшие годы не забыл, как собирать анамнез.

— Мда, наверно, ановуляция у девицы это симптом другого заболевания, возможно анемии, — подумал я в какой-то момент. После чего решил посчитать пульс.

Взяв худенькое запястье в свою руку, сразу почувствовал, что пульс немного частит.

— Волнуется девчонка?- подумал я, и тут меня накрыло.

В ушах раздался звон, перед глазами поплыло окружающее, а пальцы, которыми я считал пульс, стали горячими.

— Херр Циммерман, что с вами⁈ — сквозь звон до меня донесся далекий голос Элизы.

— Папа, что случилось!- в комнату ворвалась Герда.

Вдвоем с Элизой они подняли меня со стула и повели к кровати, я едва переставлял ставшие ватными ноги хорошо, что до кровати было всего два шага.

Рухнув лицом вниз на покрывало, с трудом повернулся на бок и смог сказать Герде.

— Дочка, не волнуйся, сейчас все пройдет, у меня после комы иногда бывают такие приступы.

— Папа, может тебе нужно какое-нибудь лекарство? — взволновано спросила та.

— Нет, лучше сделай чай покрепче и сахара ложки три положи, — попросил я.

Туман перед глазами рассеивался, и я ободряюще улыбнулся обеим перепуганным девчонкам.

После чая мое состояние улучшилось еще больше, я встал и снова уселся за стол.

— Ну, все девочки, я уже в порядке, сейчас еще немного приду в себя и поеду в гостиницу на такси.

— Может, останешься у меня? — робко спросила Герда, о своей просьбе посмотреть подругу, она уже не вспоминала.

Но я отказался и, посидев еще немного, засобирался в гостиницу.

Сидя в такси, размышлял о случившемся приступе слабости. Что же случилось в тот момент, когда, держа руку на пульсе девушки, я подумал о возможном диагнозе?

А, скорее всего, случилось то, что я вылечил Элизу без всяких лекарств.

Но это еще не факт. Нужно бы осторожно выяснить у Герды, как дела у подруги.

Однако выяснять ничего не пришлось.

Следующим утром, когда я еще лежал в постели, зазвонил телефон.

Поднеся его к уху, я услышал возбужденный голос Герды.

— Папа! Привет! Как у тебя дела? Все хорошо?

— Неплохо, — ответил я, протирая глаза.

— Здорово! Папа, ты представляешь? У Элизы сегодня утром начались месячные!

— Во-первых, доброе утро. А во-вторых, что теперь? Мне нужно обрадоваться? — спросил я.

— Ой, папа! Ты с утра заторможенный какой-то! Неужели непонятно? Если у Элизы начались месячные, значит, у нее все в порядке со здоровьем.

— Ну, я очень рад, передавай ей мои поздравления по этому поводу.

— Папа, — в голосе Герды появились интригующие нотки. — Мне почему-то кажется, что без тебя в этом деле не обошлось. Это ведь ты её вылечил?

— Герда, не говори глупостей, я тут не при чем, — начал отказываться я от приписываемых заслуг.

Мы поговорили еще несколько минут, и дочь первой закончила разговор, сообщив, что они с подругой собираются на учебу.

— Надеюсь, Герда не будет убеждать Элизу в том, что её месячные — это моя заслуга. Мне только этого не хватает, - думал я, выбираясь из постели.

После утреннего моциона отправился в соседнее кафе, где под непременную турецкую музыку неторопливо завтракая начал обдумывать, что же произошло вчера, когда я дотронулся до Элизы.

Сорок лет назад, когда Витька Гребнев получил тяжелую черепно-мозговую травму, он умер, и в его тело вселилась моя сущность. Приобретя при этом сверхъестественную способность улучшать свойства лекарств.

Одиннадцать лет назад я вновь попал в аварию, и это тело получило тяжелую травму, гораздо тяжелее, чем в первый раз. Но мое Я не погибло и осталось в этом теле.

Если считать, что я вчера вылечил девушку, сам не подозревая от чего, логично предположить, что за время пребывания в коме способность к лечению изменилась и теперь я могу лечить не опосредованно через лекарства, а своим прикосновением. Какая жуть!

Теперь осталось понять, чем эта жуть может грозить лично мне? На первый взгляд ничем хорошим. Да и на второй тоже.

В итоге всех размышлений я пришел к выводу, что вчерашний случай ничего не доказывает. Все может быть чистой случайностью. И внезапное ухудшение самочувствия, и месячные Элизы. Так, что эти выводы требуют проверки, причем неоднократной. Главное, делать это так, чтобы на попасться на глаза слишком наблюдательным очевидцам.

При том, придется, видимо, учиться, как-то контролировать этот процесс. Вчера ведь все произошло спонтанно. Я начал считать пульс и подумал… А что я собственно подумал? Ведь именно мысль, что девочка должна стать здоровой и явилась триггером начавшегося лечения.

Обдумыванием новых возможностей я занимался в ожидании звонка от Блюменталя. И долго его ждать не пришлось. Но эти три дня меня изрядно напрягли. Хотелось побыстрей чего-то определенного, а безделье здорово утомляло. В какой-то момент я даже пожалел, что не отказался от предложения фармацевтического концерна. И даже начал вновь просматривать объявления о работе, пытаясь найти что-нибудь подходящее.

Поэтому, когда долгожданный звонок прозвучал, я почувствовал некое облегчение.

Наша беседа оказалась непродолжительной и плодотворной. После нее я собрал свои немногие вещи, сдал ключи от номера и отправился на автовокзал. Завтра меня ожидали в Базеле в штаб-квартире Новартиса.

Посмотрев расписание, решил ехать на автобусе, На нем успевал приехать в город к десяти вечера. А гостиницу мне уже забронировали.

Выйдя из автобуса, в темноте особой разницы между Базелем и Дюссельдорфом не заметил, взял такси и через пятнадцать минут уже устраивался в небольшой гостинице неподалеку от штаб-квартиры Новартиса.

Прохладным туманным утром я не спеша, шел к зданию фармацевтического концерна. Как ни странно, особого волнения не испытывал. Видимо атрофировалось с годами такое чувство. Или просто я не предчувствовал неожиданностей. Из намеков Блюменталя