Фантастика 2025-149 - Сергей Хардин
Сейчас, он прибыл на санях. Учитывая то, что полк белогвардейцев давно покинул село, я предполагаю, что мужчина, разочаровался в борьбе «за правое дело» белой армии, под предводительством Колчака, и решил отправиться в бега, заодно прихватив средства для нормальной жизни. А иначе зачем он так мучается, перетаскивая ящики с драгоценностями к своим саням. Мужчина между тем дотащил до саней ящик, с трудом перевалил его через борт. Пару минут постоял, собираясь с духом, с вновь скорым шагом отправился к домику. Я же, дождавшись, пока он скроется внутри, и дав ему некоторое время для того чтобы он слез в погреб, оставил на обрыве свои санки, а сам постаравшись сильно не шуметь, быстренько спустился вниз, и подхватив с поленницы, подходящую чурочку, притаился возле дома за распахнутой настежь дверью.
Ждать пришлось, довольно долго. Все это время из избушки до меня доносились некие звуки, судя по которым, мужчина скорее всего, частично освободил внизу один из ящиков, затем поднял его по лестнице в дом, после чего несколько раз спускался вниз, и вновь поднимался на верх перенося драгоценности и укладывая их в поднятый им ящик. От долгого стояния, почти без движения на одном месте, я основательно замерз, и еле сдерживал себя, от того, чтобы сорваться со своего места и попробовать все решить в избушке, хотя и допускал, что мужчина наверняка вооружен, да и учитывая то, что он все-таки почти офицер, то наверняка подготовлен в этом отношении гораздо лучше меня.
Почему почти? Ну, может в русской армии или на флоте прапорщики и мичманы и считались офицерами, хоть и младшими, а вот в советской армии, они скорее числились унтер-офицерами. Не зря же говорили, что: «Курица не птица — прапорщик не офицер». Отвлекшись на свои размышления, я едва не пропустил момента выхода мужчины из дома. Заметил его фактически тогда, как из-за двери показалась его кормовая часть, а следом и полусогнутая спина. Тот, как раз в это время согнувшись волок по земле очередной ящик с драгоценностями, и потому больше смотрел вниз, чем по сторонам. Впрочем, заметив его выходящую из-за дверного полотна согнутую спину, я тотчас поднял увесистую чурку, и едва его голова оказалась в поле моего зрения, как тут же опустил полешко на его прикрытую офицерской шапкой головенку.
Ничего подобного я раньше не делал, и потому постарался нахлобучить его со всей дури. Впрочем, мужчина, хоть сразу же и рухнул с копыт, и потерял сознание, но судя по пульсу был еще вполне живым. И это меня, честно говоря обрадовало. Уж очень хотелось поспрашивать его о том, о сем. Да и так, поговорить за жизнь.
Первым делом перевернув его на спину, быстро охлопал его со всех сторон, и выпростал его карманы, от вороха, каких-то бумаг. Из голенища сапога с удивлением достал морской кортик в ножнах, а из поясной кобуры вытащил офицерский наган. Еще раз внимательно прощупал все карманы и все до чего мог дотянуться, отставив в сторону брезгливость, после чего метнувшись к избушке снял с гвоздя висящую там веревку, вернувшись обратно завел ему руки за спину, и тщательно связал, своего пленника сведя ему руки в локтях. Когда-то слышал, что такое развязать гораздо сложнее. Заодно обмотал и всю остальную тушку, включая и ноги, после чего, волоком дотащил его до дома, и поднатужившись закинул на топчан.
Отдышавшись, сбросил свой полушубок, повесив его на гвоздь, и быстренько поднявшись на обрыв, осторожно стянул вниз сани с привезенными с собой продуктами. Оглядевшись, решил, что в первую очередь, стоит вернуть на место вытащенное золото. Кое-как дотащил ящик до люка и не задумываясь просто сбросил его вниз. Ящик разумеется раскололся, но мне на это было наплевать, может позже спущусь вниз и поправлю, но даже если и нет, то, что с ним сделается, с золотом. Ну может слегка потускнеет.
Глянул на мужчину, потрогал на шее вену, убедившись, что тот жив, хотя до сих пор и находится без сознания. Заодно проверил и путы, поняв, что при всем желании он не развяжется, вышел из дома и спустился вниз к реке. В санях, кроме вороха сена и единственного перетащенного сюда ящика с золотыми слитками обнаружились несколько мешков с провизией, причем в качестве нее выступали импортные консервные банки с самыми разными надписями. Здесь была и рыба, и мясо и консервированная колбаса, и даже маринованные яйца, и многое другое. Я честно говоря, даже не представлял, что все это уже выпускается и продается. Впрочем, вспомнив о том, кто выступал в роле снабженцев армии Колчака, ничего удивительного во всем этом не было. Подумав о том, что все это мне обязательно пригодиться. Я разобрал поводья влез в сани, понукая лошадку погнал ее вверх по реке.
Там чуть выше имелся достаточно пологий подъем, по которому можно было подняться вместе с санями, до самого дома. Отправляться куда-то прямо сейчас, я не собирался, рассчитывая пересидеть крещенские морозы в избушке. Мучать бедную животинку, оставляя ее запряженной в санях, тоже не стоило. Поэтому сделав небольшой круг, я поднялся на пригорок, загнал сани на прилегающее к избушке небольшое подворье, находящееся между домом и обрывом, после чего, распряг бедную животинку, и перевел ее в закут, в котором обычно стояла наша лошадка, ну до того момента, пока ее не угнали на войну. Овса, конечно у меня не было, но сена было вдосталь. Увидев такое лакомство, лошадь, как мне показалось благодарно взглянула на меня, и принялось хрумкать высушенную траву. Сняв с перегородки лежащее не ней длинное войлочное полотно, заботливо укрыл круп лошади, чтобы та не замерзла ночью, тут же заметив в глазах скотинки непередаваемое блаженство. После чего бросив ей под ноги пару клоков соломы, чтобы было теплее, вышел из сарайки, плотненько прикрыв за собою дверь, и накинув засов. Мало ли вдруг испугается чего-то,
