Фантастика 2025-32 - Алексей Викторович Вязовский
Именно эта мысль меня и посетила, когда я пришел на работу и внезапно оказался прикован наручниками к батарее в собственном кабинете. В глаза мне светила моя же лампа, пробудившая воспоминания о бесцельно прожитой молодости. За себя-то я не слишком волновался, в вот люди непривычные могли наделать глупостей. Тем более, что ломать их начинали прямо через стенку. Так, чтобы я слышал.
— Твоя напарница исчезла! — донесся до меня хлесткий голос. — Свидетели видели, как она заходила в ресторан Сакура. А потом нашли ее обгоревшее тело! Что она там делала, говори!
— Не знаю! — услышал я испуганный голос Насти. — Я правда, ничего не знаю! Я не была ни в какой Сакуре. Я даже не знаю, где это!
— Пиши, что это Хлыстов убил Юлию Сергееву, и тебе ничего не будет, — прорычал голос. — Или как соучастница пойдешь! Паровозом!
— Но я не знаю ничего! — рыдала насмерть перепуганная девчонка. — Я не стану врать! Зачем вы угрожаете? Я же не делала ничего!
Это продолжалось еще минут тридцать, и пару раз Настя была на грани. Плющили ее всерьез, не для хрупкой девушки испытание.
— Увести! — раздалась команда. — В отдельный кабинет ее, там продолжите. Следующего!
— Что, обосрались? — вежливо поинтересовался я у кого-то невидимого. У того, кто светил мне лампой в лицо. — Хотели расколоть девчонку напоказ? Запугать, чтобы она любую шляпу подписала? Так я ей подотрусь. Адвокат возьмет эти бумажки и как детей вас сделает. Там же нестыковка на нестыковке будет. Это я тебе, мусор, на всякий случай рассказываю, если ты не знаешь, что с выбитыми показаниями грамотный человек в суде делает. Он эти протоколы в трубочку свернет, и тебе в одно место засунет.
— Поговори мне еще, Хлыстов, — услышал я ленивый голос. — Кто-нибудь что-нибудь обязательно скажет. Не по этому делу, так по другому. Я ты ведь и сам знаешь: коготок увяз, всей птичке пропасть. Зацепимся за одну ниточку, вытянем и другие. Ты у нас парень крепкий, да только остальные не такие. Сольется кто-то обязательно.
А ведь надо особисту нашему премию выписать, — с удивлением думал я. — Он прав был, зараза такая, когда учения в офисе проводил. С масками и последующим выездом в кабак для снятия стресса. На все сто прав оказался! Впрочем, офисный мир Москвы что только не делал, обоснованно опасаясь ментовского беспредела. И железные двери ставили, способные выдержать выстрел из танка, и пожарные выходы прятали, перенося их и маскируя под кладовки со швабрами. А уж тайные кнопки под ресепшеном — это вообще классика. По сигналу, который звучал в точности как пожарная сирена, главбухи начинали жрать документы, а те, кому положено — звонить наглухо отмороженным адвокатам. Таким, которые сами когда-то служили в органах и были особенно ненавидимы коллегами за применение полученных в тех самых органах специфических знаний. Они махали коркой перед носом взбешенных товарищей и проходили в офис, который служил ареной следственных действий. Там они разбивали в пух и прах все, до чего могли дотянуться, фиксируя нарушения при проведении обысков и дознания. Так эти ребята зарабатывали на жизнь, очень быстро переезжая из заплеванных подвальных офисов в козырную центровую недвижимость. Именно такой адвокат из фирмы Ладвы прямо сейчас в самых нелицеприятных выражениях комментировал действия коллег, которые выламывали двери в финансовый отдел. Она у нас могла выдержать выстрел из танка…
А ведь надо и Йосику премию выплатить, — подумал я. — Он старые шредеры в Сургут передал, а сюда купил особо производительные, те самые, которые перемалывают скрепки, а вместо лапши выдают кусочки бумаги размером с конфетти. Из лапши при должной усидчивости можно сложить нужный пазл, а вот сложить такое из фантиков с детский ноготок не получилось еще ни у кого. Умом тронуться можно от такой задачки.
Пока я шел под конвоем в свой кабинет, то видел немолодых тетенек, у которых тряслись коленки от накатившего ужаса. Они стояли, упершись руками в стену, и не верили, что все это происходит на самом деле. Ведь они считали, что уж с ними такого точно не могло случиться ни за что и никогда. Одно дело учения, а другое дело — когда тебя тащат в чей-то кабинет и угрожают немедленной отправкой на Колыму. Для совсем еще недавно советского человека подобное становилось несмываемым позором. Наверное, насильственная дефлорация при всем честном народе стала бы для наших бухгалтеров менее болезненной. Я шел по коридору, кожей ощущая надежду этих людей. Им было очень страшно. Они привыкнут к этому, ведь обыски и вынос оргтехники станут обычной практикой ведения бизнеса. Но пока здесь стоят десятки сотрудников, нанятых совсем недавно, и для многих случившееся стало шоком. Именно поэтому я шел по коридору и радовался, что мне не заклеили рот.
— Не волнуемся, не делаем глупостей! Товарищи ошиблись! Они скоро уйдут! — крикнул я, а потом заорал еще громче, чтобы слышал весь офис. — Всем премия по сто долларов!
И только после этого меня втолкнули в кабинет, где приковали для разнообразия к батарее. Дверь в финансовый отдел жалобно лязгнула и сдалась. Они ее, походу, взяли автогеном.
— Сколько времени? — спросил я в пятый или шестой раз.
— Ты куда-то спешишь, Хлыстов? — разозлился товарищ напротив. — Я тебе что, справочное бюро?
— Будь человеком, командир, — примирительно сказал я. — В последний раз.
— Четырнадцать двадцать девять, — бросил тот, а потом спросил. — А тебе зачем?
— У тебя допуска нет, — важно сказал я. — Я депутат Государственной Думы и председатель бюджетного комитета. А ты кто? Капитан? Майор? Подпол?
Собеседник отчетливо скрипнул зубами, а я смилостивился.
— Ладно, так и быть, расскажу! Время засекаю. Жду, когда адвокатский десант сюда приедет. Тут один пока, а мы еще бригаду ждем. С районным
