Константинополь-Босфорский - Алексей Николаевич Осадчий
— Троянский конь какой-то получается.
— Британец так и хотел назвать операцию, еле отговорил…
— Георгий Георгиевич, а вы не из вольных каменщиков будете?
— Из них, Витя, из них, как и батюшка твой почтенный…
Глава 7
Да, всё те же на манеже. Не хочет история меняться. Ой не хочет. Март одна тыща девятьсот семнадцатого года, правда, не начало месяца, а шестнадцатое число. Царский поезд блокирован под Питером частями Северного фронта. Генерал Рузский и тут отличился, по словам посла, едва ли не наганом потрясал у носа самодержца, требуя подписать отречение.
Царь-батюшка (а в литерном поезде находился и цесаревич) под жесточайшим прессингом генералитета и фактической угрозой вырезания семейства, «сдал командование» и под конвоем верных Рузскому офицеров был отправлен в Псков, под «домашний арест». Великий князь Николай Николаевич назначенный Николаем Вторым регентом, немедля рванул в столицу с Кавказа, но прибыл в Петроград уже «гражданином Романовым», не случилось дяде Николаше поцарствовать.
Ай да Гучков! Ай да сукин сын! Это ж надо так исхитриться, так проскочить «между струйками». «Никчёмные» думцы, которых в Ставке именовали не иначе как «балаболками», снесли самодержавие так легко, что даже у интригана Георгия Георгиевича глаза были «по полтиннику». Причём ранее сам посол, с коллегами по дипломатическому цеху, активно подталкивал партию Гучкова на решительные действия. И Александр Иванович не подвёл союзников по Антанте, — так расчехвостил великого князя, «запятнанного переговорами о сепаратном мире с врагами Отечества», что Николай Николаевич, выехавший в Петроград регентом и великим князем, прибыл на «брега Невы» частным лицом. Сей анекдот быстро подхватили газетчики и речь Гучкова о коварном регенте коего Россия, волею народа, переводит в ранг «гражданина Романова» восторженные курсистки заучили наизусть.
По счастью, в этой реальности «Кронштадтская резня», равно как и «Гельсинфорское побоище» не случились. Похоже, пройдя японскую войну без Цусимы российский флот жил без оглядки на возможные неудачи и довольно активно действовал на Балтике. Три оставшихся на театре дредноута — «Полтава», «Севастополь», «Победа» куда как чаще выходили на позиции и пару раз удачно перестреливались с третьей линейной дивизией Флота Открытого Моря, переброшенной Кильским каналом для овладения Ригой. И пусть Ригу удержать не удалось, а «Севастополь» получил четыре «привета» от дойчей, на бригаде дредноутов настроение было самое что ни на есть боевое. Во-первых германцу досталось сильнее — по вражеской эскадре удачно отстрелялись все три русских линкора, а во-вторых, после ухода в Северное море четвёрки «Гельголандов», изрядно побитых («Ольденбург» лишился кормовой башни, «Тюринген» принял в корпус пять снарядов со снайперски стрелявшей «Полтавы», а «Гельголанд» получил два 12-дюймовых «подарка» от «Севастополя» в первой схватке и три снаряда от всё той же «Полтавы» во второй) русские линкоры свершили славное дело. На минных банках выставленных в 1914 адмиралом, тогда ещё не комфлота Каниным, капитально подорвались броненосцы «Дойчланд» и «Шлезвиг-Гольштейн». Немцы въехали в русское минное заграждение на среднем ходу, а пока выбирались «Дойчланд» поимел три подрыва, «Шлезвиг-Гольштейн» — два. Невероятная удача — русская авиаразведка зафиксировала бедственное положение неприятеля почти сразу же и оперативно известила штаб Балтийского флота. Канин, командовавший дредноутами, на свой страх и риск повёл «Полтаву» с «Победой» на захромавшего супостата и в яростном получасовом бою отправил на дно Балтийского моря оба вражеских броненосца, экипажи которых отказались перебраться на сопровождавшие их крейсера и спастись, затопив повреждённые корабли. Немецкие одиннадцатидюймовки не добили ни разу до русских дредноутов и такая «бескровная» победа невероятно воодушевила балтийцев. На флот пролился золотой дождь наград, а отличившихся матросов ставший командующим Канин отправил в длительные отпуска, чтоб покрасовались «Георгиями», порассказали землякам о славных свершениях Балтийского флота. Так что не было на эскадрах обречённости, понимания, что придётся идти в бой на превосходящего противника и героически погибать. Наоборот — ждали вступления в строй четвёрки «Измаилов» и очищения Балтики от германских кораблей, благо немцы и англичане изрядно калечили друг дружку в стычках за господство в Северном море, не до прорыва к Петрограду нынче Тирпицу с кайзером.
И хотя в планах «диктатора» Гучкова имелись «чёрные списки» и грянула в апреле изрядная чистка командного состава армии и флота, победоносного адмирала Канина ветры революции не затронули, Василий Александрович спокойно командовал Балтийским флотом, прорабатывая планы по прорыву в Рижский залив и десантах в предместья Риги.
На Северном флоте также всё обстояло благополучно, «Наварин», заполучивший торпеду от немецкой (а возможно, что и английской, бывают потери и от «дружественного огня») подводной лодки благополучно вернулся на базу, «Бородино» и «Сисой» несколько раз доходили до Шпицбергена, охраняя работу угольных шахт, открытых для обслуживания Северного флота Российской империи. Всё-таки железная дорога до Романова-на-Мурмане, мгновенно ставшего Мурманском, проложенная на пять лет раньше, — большое дело.
ГенМор страшно переживал о невозможности перебросить на Север дивизион «аскольдов», лучших в мире эскадренных миноносцев (у нас — «новики») но и без того Северный флот, ядром которого послужили «Бородино», «Сисой», и «Наварин», успешно выполнял задачи по проводке конвоев в Мурманск и Архангельск.
В Севастополе бал правил Эссен и уж у Николая то Оттовича матросы думали о чём угодно, только не о Конституции и ревборьбе.
А вот в армии настроение было далеко не боевое. Едва царь объявил об отречении, а Гучков, опасаясь реванша монархистов, наобещал цельный короб «пряников» в виде земельных наделов солдатам, уравнения сословий и равенства между офицерами и «нижними чинами», ставшими в одночасье полноправными гражданами Российской республики, начался вселенский бардак. Солдатики, мигом сообразили, что погибать не резон — надо домой тикать и дербанить барские наделы, пока ушлые Тит Титычи, на фронт не пошедшие, в тылу денежку копившие, не обобрали героических защитников Отечества, лучшую землицу не захватили. Чтоб урезонить Тит Титычей, дезертировали, разумеется, с оружием, сбиваясь в отряды, доходящие до полнокровной роты.
Какое на хрен наступление? Какой порыв и прорыв, какие Вена, Берлин и Царьград? В частях, противостоящих немцам на Северном и Западном фронтах личного состава убыло где на четверть, а где и на треть. На Юго-Западном фронте два полка перебили офицеров и организованно, колоннами двинулись на станцию, грузиться по вагонам и по домам, землю делить. Воля же!
— Георгий Георгиевич, — прошёл в кабинет к послу, решительно отодвинув секретаря, такого же пня трухлявого как и Порохов, однокашники, так их распротак, — не слишком ли в
