Бои местного значения - Дмитрий Аркадьевич Зурков
Участковый пристав, моментально став похожим на разъярённую кобру, обернулся к стражнику, а полковник тем временем продолжил:
— Я так полагаю, что за столь усердную службу его нужно перевести с повышением… Ну, например, в Верхнеудинскую тюрьму. Чтобы ничего разболтать не смог…
* * *
Славке казалось, что он спит наяву, или просто бредит. Прямо из кутузки его на автомобиле (он до сих пор видел их только издали на улицах!) привезли в какую-то воинскую часть, причём дежурный унтер-офицер на въезде не то, что не спросил документы, но и, вытянувшись во-фрунт, отрапортовал Денису Анатольевичу, несмотря на то, что тот был одет в цивильное. Впрочем, после мытья с помощью странного устройства под названием «душ», когда сверху на тебя льются горячие струйки воды, замены провонявшей одежды на более-менее подходящую свежую солдатскую форму, вместе с миской горячей каши с мясом и кружки с чаем, принесёнными одним из солдат в комнату, где его держали, он снова встретился с одним из своих освободителей.
Теперь на Денисе Анатольевиче был полковничий мундир с многочисленными орденскими колодками и блестевшим над ними Георгием. И сразу незамеченным каким-то орденом на шее. В кабинете был ещё штабс-капитан, выглядевший несколько старым для своего чина, и, может быть, поэтому разговаривавшим с полковником вполне спокойно, будто бы они были старыми друзьями.
Славка рассказал всё, что знал про Ферзя и его подручных, даже нарисовал, как мог планы двух притонов, где обычно тот мог находиться. И после этого превратился в одно большое ухо, думая, что о нём на время забыли…
— Ну и что думаешь, Иваныч?
— А тут особо и не надумаешь ничего. Всё понятно и привычно. На каждую хазу пятёрку в оцепление, пятёрку внутрь. Одну возьмём в резерв. — Штабс-капитан рассуждал так, как будто предстоял не арест опасной банды, а прогулка по парку с барышней.
— Две пятёрки в резерве, Батя. По одной на каждый адрес. — Полковник, судя по всему, тоже не особо волновался. — В «Лёньку» играть будем.
— Так Приходько же сейчас в Питере…
— Ага. А нас послал московским коллегам хвоста накрутить. — Денис Анатольевич улыбается. — Что мы и сделаем со всем нашим удовольствием. Кого брать будешь?
— Командир, мне молодёжь всю плешь проела — когда на боевые пускать будут? Надоело им, видите ли, что «условный противник условно уничтожен». В настоящем деле обкатать их надо.
— Мы не знаем что и как там будет, Иваныч.
— Да не сложней, чем пять лет назад. Да и равнять урок с гансами?..
— Так, Батя, не агитируй меня за пьянку с бабами! И на старуху бывает проруха! Сам знаешь, народ после войны уже не тот, подуспокоился малость.
— Денис Анатолич, да кто там что сможет после Максимкиных погремушек?..
— Скоро подъедет Воронцов с полным раскладом, тогда и решим окончательно… Понимаешь, его сестра… — Полковник кивает в Славкину сторону. — Очень нужна мне. Живой, здоровой, невредимой и даже ни капельки не испугавшейся…
* * *
Всё это происходило несколько часов назад, а теперь Славка шёл по ночной Хитровке в компании полковника и штабс-капитана, одетых на этот раз с дешёвым шиком деляг средней руки. Но он знал, что под пиджаками у каждого из них по пистолету. Чёрному, плоскому, с длинным и толстым стволом, похожим на кусок водопроводной трубы. И почему-то был уверен, что это не единственное их оружие…
На первой «малине» никого не оказалось, как доложилась вынырнувшая из темноты фигура в чёрном балахоне, непонятно как оказавшаяся здесь незамеченной многочисленными шестёрками, обязанными поднимать шухер при появлении незнакомцев. И Славка повёл маскарадников дальше, к трактиру «Хряк», где чаще всего и гулял Ферзь, предупредив, что обычно на стрёме стоит парочка дуболомов, отваживающих ненужных гостей.
Так оно и оказалось. Стоило подойти к крыльцу, тускло освещаемому керосиновой лампой, как навстречу из тени вылез один из них. Узнав Славку, он успокоено кивнул и поинтересовался, как тот сорвался с нар. Ответа услышать ему не довелось. Мелькнувшая из-за спины рука зажала рот, тело выгнулось дугой, затем, придерживаемое той же рукой, безжизненно опустилось на землю. Через секунду с другой стороны крыльца донёсся глухой звук удара, негромкий хруст, а немного погодя — цоканье, напомнившее Славке стрекотание белки. К двери бесшумно скользнул размытый силуэт, протянутая рука сначала задержалась возле петель, затем осторожно потянула за ручку. После чего человек повернулся к ним лицом и коротко кивнул. Славка в тот же момент оцепенел от испуга. На него из-под капюшона смотрел угрожающе скалящийся мертвяк! И только потом стало понятно, что это — надетый на голову чёрный мешок с прорезями для глаз и рта, на котором и был нарисован светящейся краской человеческий череп.
Полковник со штабс-капитаном переглянулись, и последний коротко свистнул, подражая какой-то пичуге. Справа зазвенело разбитое стекло, и раздался крик «граната!». В тот же момент, обтекая их с обеих сторон, внутрь рванулись тёмные фигуры. Через мгновение оттуда раздался звон разбитой посуды, чей-то испуганный визг одновременно с матерными воплями, грохот опрокидываемой мебели и стук чего-то твёрдого о дверной косяк.
— Ну, Бать, пойдём пообщаемся. — Полковник знаком показал Славке следовать за ними. — А то вдруг договоримся?
Штабс-капитан улыбнулся фразе, будто услышав давно всем известную шутку, и первым вошёл в трактир. Славка сделал несколько шагов следом и онемел, переступив порог. Над головой, вонзившись почти на четверть, торчал любимый нож Мокрого, который его постоянно таскал с собой и умел метать в цель без промаха. Но сегодня его хозяин промахнулся и поэтому уже валялся возле стены в медленно растекающейся по полу и казавшейся в свете керосинки чёрной луже. Возле стойки неподвижно лежал сам Хряк, хозяин заведения. Пятеро забежавших перед ними… Дружинников?.. Солдат?.. Офицеров?.. Славка так и не смог определить, с кем он имеет дело, но уверен был только в одном — блатные так не умеют… Пятеро людей в непонятной чёрной одежде с чёрными же мешками на головах стояли полукругом перед большим столом, направив на гулявшую здесь компанию толстые стволы пистолетов. Нарисованные черепа весело ухмылялись в лицо бледным и застывшим неподвижно Ферзю, Ваньке Могиле, Хлопе, Сеньке Гимназисту и Йоське Шнобелю.
— Ну-с, вечер в хату, часик в радость, шановны панове. — В голосе хорошо говорящего по-русски штабс-капитана теперь был слышен непонятный акцент. — Грабки на стол, и не варушитися! Один дёрнется, всех покончаем! То ест ясно?
— Вы кто такие? — Ферзь попытался спросить, добавив в
