Товарищ мэр - Руслан Муха

— Женек, ты чего? Никто тут небожителями себя не мнит. Просто… ну, такова жизнь, так всё устроено. Ничего не поделать.

Я решил промолчать. Уж слишком большой разрыв между нашими ценностями, принципами и мировосприятием. Он — продукт своей эпохи. И как бы всё это меня ни возмущало, другой реальности у этого будущего для меня нет. Значит, придется привыкать.

Мы вышли в просторный зал с холодильными витринами. За стеклом мерцали мясные деликатесы, сыры разных видов и с разными дырками, морепродукты, выложенные на лед как драгоценности. Молодая пара долго стояла перед витриной с красной рыбой, шепталась, но в итоге ушла с одной упаковкой куриного филе.

— Видишь? — Гена явно решил, что разговор не окончен. — Не все могут. Но хотят. И это нормально. Хотеть не вредно, вредно, как говорится, не хотеть.

Он гоготнул, я же решил не отвечать.

Взгляд наткнулся на бабульку, согнувшуюся над нижней полкой и подслеповато изучавшую что-то на ценниках. Она пыталась сравнить две одинаковые пачки гречки, но с разной ценой, видимо, тоже не понимая, в чём разница.

Я подошёл ближе. Бабушка вздрогнула, заметив, что я стою позади, удивлённо взглянула на меня через толстые линзы очков и прижала кошелёк к груди.

— Помочь вам? — спросил я, приседая рядом. — Не разобраться, какая крупа лучше?

Она кивнула, показывая пальцем с распухшими суставами на одну из упаковок:

— Да уж не знаю, какую брать, сынок. Я как-то раз взяла, а в ней столько «камешков» попадалось. У меня хоть зубов уже и нет давно, нечего сломать, но всё ж не хочется такое есть… Хотя с нашими-то пенсиями, скоро вообще будем питаться вершками да корешками. Разве ж на семнадцать тысяч можно прожить весь месяц, сынок? — печально вздохнула она. — А это ещё ведь и коммунальные платежки надо уплатить. А там сейчас такие тарифы!

Я мельком взглянул на её продукты в корзине: молоко в пакете, сахар, морковь, небольшой целлофановый пакетик с картофелем, небольшая упаковка куриных сердец и банка кильки в томате. Бабушка явно очень экономила на еде.

— А давайте-ка, бабуль, сегодня я вам продукты куплю, — сказал я, забирая у неё корзину.

Она испуганно замахала руками:

— Да ты что, сынок? Зачем? Нет-нет, не надо! Это ж я просто, жалуюсь по-стариковски, нормально мне. Не голодаю.

Но я уже развернулся и пошёл вдоль полок. Судя по озвученной пенсии, очень она даже голодает.

— Ты чего, Женек? — рядом оказался Гена. — Благотворительность это конечно хорошо, но надо ж как-то…

— Ты бы не болтал, а лучше помог бы выбрать хорошие продукты, — оборвал я его. — Я в них ни черта не понимаю.

Гена постоял в замешательстве, поправил кепку, взглянул на бабулю, которая стояла, виновато улыбаясь и прижимая кошелёк к груди.

— Ну ладно, — озадаченно протянул Гена. — Только тут видимо тележка понадобится.

Через мгновение Гена вернулся уже с тележкой.

— Ну, давай, пошли, филантроп ты наш, — весело сообщил Гена, и мы направились вдоль прилавков.

В телегу полетели продукты. Генка, похоже, не особо вникал, что берёт, и на цены едва ли смотрел. Ему, по всей видимости, просто хотелось побыстрее закончить.

Но бабуля тоже оказалась не промах: она ловко выуживала из корзины то, что ей не нужно, и складывала то, что надо. Очень быстро тележка заполнилась доверху — последним оказался фруктовый отдел. Тут бабушка прихватила яблок, бананов и слегка зависла напротив ананаса.

— А можно мне и ананас? — она с какой-то детской надеждой уставилась на меня. — Это, конечно, нескромно, но я их никогда-никогда не пробовала, ребятушки.

— Да можно, конечно, мать, — снисходительно ответил ей Гена, водружая на пирамиду из продуктов колючий овальный плод.

А мне подумалось, что и я сам их никогда не пробовал. У нас ананасы можно было достать только где-то по большому блату. А эта старушка, прожившая всю жизнь и при союзе, и после, до сих пор не знает их вкуса, хотя они теперь лежат навалом в обычном магазине.

Мы докатили телегу до кассы, продавщица с усталым взглядом принялась всё пропускать через пищащий аппарат, а Генка складывал всё по пакетам.

Бабушка вдруг дёрнула меня за рукав и спросила:

— А вы, сынок, волонтёры что ли? Да?

Я на всякий случай кивнул.

— А из какой организации?

— Из организации мэра Марочкина! — вклинившись в разговор, хохотнул Генка. — Знаете такого?

Бабушка как-то резко поменялась в лице, кажется, даже расстроилась.

— Да наслыхана, — буркнула она. — Я за него не голосовала. Я вообще на эти выборы не хожу. Ну их! Все равно все подстроено, все куплено.

— Да конечно не голосовала, мать, — весело сказал Гена. — У нас теперь губернатор глав назначает, а не народ.

— Отож, — поджав губы, закивала бабушка. — Если б народ голосовал, никто бы этого Марочкина не выбрал.

Генка одарил меня многозначительным взглядом, мол, вот так помогай, а благодарности никакой. Но я, в свою очередь, с бабулей был полностью согласен.

— Но если старикам помогает, это, конечно, похвально, — вдруг сменила бабуля гнев на милость. — Хабаров, тот вообще никому не помогал. Ему лишь бы навороваться да карманы набить побольше. Не зря ж его посадили. Может, хоть этот молодой нормальный будет.

Теперь был мой черёд одаривать Гену победоносным взглядом.

— А вы чего в масках ходите, ребятушки? Болеете, что ли? — снова задала вопрос бабушка.

— Это нас минздрав обязал, — ответил Гена.

В этот миг продавщица, не отрывая взгляда от монитора, безразлично озвучила сумму на оплаты:

— Шесть тысяч восемьсот тридцать четыре рубля.

Гена, явно подтрунивая, вопросительно уставился на меня. Видимо, решил, что я без денег и ему еще и покупки предстоит оплачивать. Я же с невозмутимым видом достал из кармана две пятитысячные и вручил продавцу.

— Ничего себе, ты у нас теперь нал с собой носишь? — судя по взгляду, под маской Гена во всю тянул лыбу. — А я уже было решил, ты благотворительностью за чужой, а точнее за мой счёт вздумал заниматься.

— Давай не прибедняйся, — сказал я. — Я сегодня со Стасом общался и знаю, какой там у тебя «чужой счёт».

— Ой, ну что ты сразу⁈ — обиделся Гена.

Гена спустил на пол четыре забитых под завязку белых пакета с буквой «М» и объявил:

— Ну, принимай, мать!

— Ох, спасибо вам, хорошие мои, — всплеснула руками бабуля. — Вот только как же я сама это донесу?

Гена покосился на меня, тяжко вздохнул.

— Сейчас, мать, вызову тебе такси.

Он достал телефон, что-то