Товарищ мэр - Руслан Муха

— Вы, товарищ, собственно, зачем пожаловали? Проблему решать или сразу перейдём к угрозам?

Кобылянский дёрнул уголком рта, но промолчал. Бугай за его спиной шумно втянул воздух ноздрями, но не двинулся с места — видимо, ждал команды.

Я же продолжил:

— Если решать, то добро пожаловать, давайте обсуждать, — я указал взглядом на ворота. — А если с угрозами, так выкладывайте тогда. Мы послушаем, а потом расскажем, куда вам с ними, собственно, идти.

Кобылянский медленно свёл брови к переносице. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, но он тут же разжал их, будто опомнившись. Глубоко вдохнул, выдохнул сквозь зубы и наконец произнёс:

— Ну идём, побеседуем, раз ты такой деловой.

Гена махнул кому-то в камеру на воротах, и они медленно поползли в стороны, открывая проезд.

Кобылянский коротко кивнул своему охраннику. Тот молча юркнул обратно в массивный «кирпич». Мы же вернулись в свою «Волгу» и, не дожидаясь, пока они тронутся, плавно въехали на территорию первыми.

Проехав по аллее, мы остановились у парадного крыльца. Гена выключил двигатель, но не спешил выходить. Наблюдал, как позади тормозит внедорожник, как из него неторопливо выбираются Кобылянский и его амбал.

— Ты уверен, что сейчас стоит с ним это обсуждать? — сурово уставился на меня Гена. — Ты как бы раньше вообще не особо в дела вникал, а тут ещё твоя амнезия. Начал ты, конечно, круто. Сразу показал ему, кто тут главный. Но… — Гена запнулся, на лице скользнули сомнения: — .. как бы нам сейчас жёстко не обосраться с этим Кобылянским.

— Не дрейфь, он сюда не политические вопросы приехал решать, — ответил я. — Он пришел возмущаться, какого хрена мы ему не даем детский сад за три копейки получить, а по сути, украсть. На нашей стороне правда и закон.

— А на его стороне деньги и связи. А еще он привык, что ему никто не перечит. К тому же он друг Хабарова.

— А разве на нашей стороне тоже не деньги и связи? — изображая удивление, вскинул я брови, а затем добавил: — А то, что он друг Хабарова, так это наоборот, скорее ему минус, чем плюс. Уверен, если там порыться в их махинациях, так там и Кобылянского есть за что привлечь.

— Ты бы это, — замешкался Гена, — поосторожнее там лучше с угрозами. А то вдруг решат, что ты всерьез… Так-то мне тогда весь ЧОП придется на уши поднимать, чтобы тебя охранять. А вообще, ты меня пугаешь после этой аварии, Женек. На кой-хрен ты вообще ввязался в эту муть с детским садом? Там же уже все было решено. Тебе-то и надо было просто сделать вид, что все в порядке.

— А не могу я, Гена, больше делать вид, что все в порядке, когда оно не хрена не в порядке, — отрезал я. — И ты прав, авария меня изменила. Видел я кое-что, пока без сознания был.

Гена настороженно уставился на меня, но при этом явно заинтересовался. А я даже и не сомневался, что он клюнет.

— Можно сказать, эта авария разделила мою жизнь на до и после, — продолжил я. — И знаешь, я уверен, что должен был там умереть в той аварии. Но как видишь, не умер. А если уж я заслужил второй шанс, значит и жить надо по-другому.

— А что ты видел, Женек? — таинственным шепотом произнес Гена. — Свет в конце тоннеля? Или может с тобой ангел говорил?

Я усмехнулся, неодобрительно покачал головой и начал вылезать из машины.

Я прекрасно знал, как общаться с такими как Кобылянский. За годы службы таких, которые возомнили себя пупом земли, я повидал немало. Но и в том, чтобы сходу угрожать, Гена прав. Не в той я ситуации. Да и задачи теперь другие, мне ведь не расколоть его нужно и вывести на чистую воду.

Давление и угрозы здесь ни к чему. Тут придется играть по другим правилам: выяснять, с кем можно сотрудничать, кого перенаправить в нужное русло, а кого попросту использовать. То есть применять другие инструменты: хитрость, знания, дипломатию. Недовольных, это понятно будет немало. Кто-то наверняка будет очень зол. И вот тогда для таких и оставим жесткие методы.

Кобылянский с недовольно рожей со своим мордовортом топтались у входа. Ждать этот прохиндей явно не привык.

Генка жестом указал мордоворту, что надо пистолет скинуть.

— С оружием в дом не пущу, — категорично заявил Гена.

Амбал покосился на хозяина. Кобылянский поджал губы, коротко кивнул. И только после этого бугай неохотно расстегнул куртку, достал пистолет из кобуры и отнёс его в «кирпич» с эмблемой мерседеса.

Пока он ходил, мы с Геной молча переглянулись. Гена чуть расслабил плечи, но взгляд оставался собранным и настороженным.

— Что ж, прошу, — вежливо пригласил я, открывая дверь и заходя в дом.

Кобылянский медлил всего секунду, затем переступил порог, сразу окинув оценивающим взглядом обстановку.

— Предлагаю пройти ко мне в кабинет и переговорить с глазу на глаз, — твёрдо, но вежливо произнёс я, задавая тон беседе и ненавязчиво обозначая, что охрана остаётся снаружи.

Гена тут же напрягся, всем своим видом выказывая, что ему эта идея категорически не нравится. А телохранитель Кобылянского мгновенно напрягся и уставился на хозяина, ожидая указаний.

Кобылянский задержал взгляд на мне, явно ища подвох. После короткой паузы едва заметно кивнул:

— Хорошо. С глазу на глаз так с глазу на глаз.

Мы поднялись на второй этаж, проследовали в кабинет, я присел в кресло во главе стола, и дождался, пока Кобылянский со сдержанным недовольством усадит свою тучную фигуру в кресло напротив.

— Слушаю, — я со всей серьезностью уставился на него, сложив ладони в замке на стол.

— Типа ты не знаешь, почему я здесь, — нехорошо усмехнулся Кобылянский.

— Разумеется, знаю, — коротко кивнул я, вперив в него внимательный взгляд.

Кобылянский по всей видимости не ожидал, что говорить надо будет ему. Наверняка, гад, рассчитывал, что я сейчас оправдываться начну или пущусь в длинные объяснения, расшаркиваясь тут перед ним, почему мне пришлось так поступить. Но нет. Я сидел, сверлил его холодным изучающим взглядом и ждал, когда же он уже, наконец, начнет сам говорить.

— Сколько? — сурово взглянув на меня, вдруг спросил Кобылянский.

Я холодно улыбнулся и вопросительно вскинул брови.

— Сколько ты хочешь? — явно теряя терпение, повторил он.

— Вы что? Взятку мне предлагаете? — нарочито наигранно удивился я, а затем указал взглядом на камеру в углу кабинета.

На самом деле эта камера не работала никогда, Марочкин-старший очевидно держал ее здесь для красоты или вот для таких вот ситуаций. Но это знание так кстати всплыло