Мы, Николай II. Годы 1897 – 1913 - Станислав Черняк
Самое удивительное, что практически одновременно с полицейским протоколом я прочитал заметку о ночном происшествии в утренних петербургских газетах: «8 сего декабря в 11 час. 4 мин. вечера начальник С.-Петербургского отделения по охранению общественной безопасности и порядка отдельного корпуса жандармов полковник Карпов злодейски убит в доме № 25 по Астраханской улице, на Выборгской стороне, в квартире, снятой неизвестным лицом, проживавшим под именем Михаила Воскресенского и предложившим незадолго перед тем свои услуги по раскрытию преступной деятельности революционных организаций. Убийца привел в исполнение свой преступный замысел при помощи, скрытой в мебели адской машины, соединённой проводами электрических звонков. Труп убитого полковника Карпова был найден обезображенным до неузнаваемости, с окровавленной, раненой во многих местах головой и без ног. Ноги были найдены в нижней квартире, куда их силой взрыва снесло вниз сквозь пробитую в полу брешь. Обезображенное туловище полковника было покрыто известью, обломками и щепками. Судебные и полицейские власти, явившиеся в час ночи на место происшествия, не сразу опознали труп. Лишь находка серебряного портсигара позволила сделать предположение, что это Карпов». Вот уж воистину — в России всё секрет, но ничего не тайна.
Трагедия была ужасной, радовало единственное — Петров был задержан, а значит имелся шанс потянуть за ниточки, которые потянутся от него к другим деятелем эсеровской партии.
Глава 27
ПЕТРОВ
12 декабря состоялись торжественные похороны несчастного Карпова. Я счёл своим долгом присутствовать на них. Добржинский порывался пойти со мной, но я его убедительно попросил заняться вплотную расследованием. Какая жуткая смерть. Во имя чего? Все желают России блага, но убивают друг друга в споре за власть. Особенно трогательно прозвучали слова товарища министра внутренних дел Павла Григорьевича, слёзы наворачивались и мгновенно застывали на ледяном ветру. Я был настолько глубоко погружён в свои мысли, что лучше просто процитирую заметку из петербургской газеты от 12 декабря 1909 года:
В 9 часов утра после краткой литии, совершённой священником Свято-Николаевской церкви управления Санкт-Петербургского градоначальства, гроб с телом был вынесен из часовни клинического военного госпиталя и установлен на погребальную колесницу. К этому времени около часовни были построены: сборная команда нижних чинов Санкт-Петербургского жандармского полицейского управления железных дорог и наряды околоточных надзирателей и городовых, а на Нижегородской улице напротив здания госпиталя находились оркестр пожарной команды, рота лейб-гвардии Измайловского полка с хором музыки и эскадрон Санкт-Петербургского жандармского дивизиона. Когда процессия вышла на Нижегородскую улицу, войска взяли на караул, а музыка заиграла «Славен Наш Господь». Перед открытой могилой произнес речь товарищ министра внутренних дел генерал-майор Павел Григорьевич Курлов:
«Мы потеряли дорогого товарища, человека кристально-чистого и высокочестного, запечатлевшего своей смертью служение Престолу и Отечеству. Отдельный корпус жандармов будет всегда гордится таким беззаветным исполнителем долга. Земной поклон безвременно погибшему полковнику Сергею Георгиевичу Карпову, которого все искренне любили и глубоко уважали».
По окончании отпевания гроб с телом покойного был вынесен на руках градоначальником и другими лицами и перенесен к могиле на Никольском кладбище, где он и был похоронен.
Сразу после похорон, промёрзший и злой, я направился не во Дворец, а в Департамент полиции, где в одной из секретных камер цокольного этажа содержался негодяй Петров. Люди! Чего вам надо? Реформы — пожалуйста, Дума — на блюдечке, бюджет профицитный, доходы людей заметно выросли, страна быстрыми темпами шагает из феодализма в капитализм. И, заметьте, — без особых репрессий, ГУЛАГов с их миллионами заключённых, а с использованием самых современных технологий, машин и механизмов. Понятно, что современных для 1909 года. Нет, всё мало? А не кажется ли вам, любезные эсеры и прочая дрянь, что не добра вы желаете для Родины, а разгула анархии, прикрываясь которым, вы будете творить свои грязные делишки и набивать бездонные карманы? Нет у меня другого объяснения вашим злодеяниям. Нет…
Моё неожиданное прибытие в Департамент полиции произвело фурор. Начальство всех рангов повываливало из кабинетов и старалось встать по стойке смирно, втянув хотя бы на короткий миг свои животы и приняв вид подтянутый и подобострастный. Какого, спрашивается, лешего?
— Вольно, — гаркнул я, не выдержав этой показухи. — Всем приказываю вернуться к работе и не отсвечивать. Где Добржинский?
Тут же всех сдуло, словно ветром. Только услужливый улыбающийся капитан с набриолиненными изящными усиками бросился провожать меня в специальное помещение для допросов, элегантно открывая металлические двери и решётки передо мной, и моментально закрывая их за нами. Как он не путался в этой безразмерной связки ключей, для меня так и осталось загадкой.
В конце концов мы попали в светлую комнату с высокими потолками. Террорист сидел у стены — руки в наручниках, ноги в кандалах, шея широким металлическим хомутом с прослойкой чего-то мягкого внутри надёжно закреплена около стены позади его лавки. Когда мы вошли, возникла буквально секундная пауза, после которой все присутствующие вскочили на ноги, мне показалось, что даже допрашиваемый сделал невольную попытку подняться и таким образом поприветствовать меня.
— Приветствую вас, господа. Как продвигается беседа?
— Ваше Величество, крепкий орешек попался, на сотрудничество не идёт, — Добржинский на правах старшего ответил на мой вопрос.
— Да уж он посотрудничал, уважаемый Антон Франциевич, с несчастным Сергеем Георгиевичем Карповым, да так посотрудничал, что последнего в гроб по кускам закладывали. Я, конечно, не сторонник жёстких методов, но мне кажется пришло время применить нашу химическую новинку.
— Я не решился без Вашего указания на её применение, помрёт ненароком — последняя ниточка оборвётся.
— А какой толк в этой ниточке, если она всё равно не тянется. Заодно посмотрим, как недавнее изобретение американца Роберта Хауса покажет себя в деле.
По сигналу Добржинского, один из присутствующих, скорее всего медик, открыл небольшую деревянную коробочку, вынул из неё шприц и большую стеклянную ампулу, ловко открыл её и наполнил шприц прозрачной жидкостью. Глаза террориста округлились, в них явно читался испуг Он попытался отбрыкиваться, но со связанными руками, ногами и плотно зафиксированной шеей шансов отбиться от укола у него не было.
