Стража - Алексей Гришин

Из вертолета на землю спрыгнули несколько человек в громоздких серебристых комбинезонах, похожих на космические скафандры, с закрытыми шлемами и воздушными баллонами за спиной. Держа в руках счетчики Гейгера, они осторожно стали приближаться к Стражу Лоуренса.

Лишь спустя два часа специалистам удалось изолировать поврежденный реактор и с помощью лестницы добраться до кабины Стража. Когда из-под откинувшейся бронеплиты повалил пар, двоих ликвидаторов начало неудержимо тошнить, и им пришлось спуститься со Стража и собраться с духом перед второй попыткой. Один из них сбегал к вертолету и вернулся с большим черным пластиковым мешком.

***

Через три дня.

Трагическая гибель друга, даже просто человека, рядом с которым провел не один день, общался, был членом одной команды – это всегда тяжелый удар. И неважно, был ли погибший профессионалом, привыкшим рисковать собственной жизнью, или семнадцатилетним подростком, до последней минуты не осознававшим в полной мере грозившей ему опасности. Еще труднее было смириться с мыслью, что этот веселый здоровый паренек с добрыми глазами и широкой улыбкой погиб не в настоящем бою с реальным противником, а в результате рокового стечения обстоятельств, неудачного совпадения.

Стражи Рейна и Валентайна в том испытании тоже получили по несколько прямых попаданий. Но их броня была рассчитана на это, и она выдержала. Техникам из обслуживающего персонала после боя пришлось лишь заменить поврежденные пластины брони, закрасить царапины. Снаряд, попавший в Стража Лоуренса, не пробил броню, но от сотрясения лопнула одна из трубок системы охлаждения реактора, что и привело к его быстрому перегреву. Несмотря на это, пилот мог бы спастись, не откажи система аварийного сброса, или если бы кабину Стража можно было открыть без подачи энергии. Все специалисты сходились во мнении, что вероятность произошедшего ничтожно мала. Но, тем не менее, это случилось.

Другие пилоты не присутствовали на похоронах Лоуренса. Собственно, похорон как таковых не было – останки в герметичном свинцовом контейнере вывезли с базы неизвестно куда.

После этого испытания, ставшим последним для Лоуренса и обернувшимся общей трагедией для остальных, все занятия были отменены на три дня. Блэквуд исходил из лучших побуждений, но непривычное вынужденное безделье только усугубило и обострило чувство потери. В команде воцарилось уныние и апатия, пилоты шлялись по базе, не зная, чем себя занять.

Хуже всего, конечно, приходилось Мэй, ведь она потеряла не просто друга. Но и остальные пилоты тоже переживали. Даже черствая Келли ходила, как в воду опущенная и не с кем не задиралась.

Тэри, как психолог и как человек делала все, что в ее силах, чтобы не позволить переживаниям перерасти в нервный срыв у кого-нибудь из пилотов. Тэри провела с каждым беседу, старалась приободрить, и внешне казалось, что ситуация постепенно приходит в норму.

Об отмене проекта или каких-то существенных отклонениях от первоначальных планов и речи не заходило. Страж, ранее пилотируемый Лоуренсом, был отправлен на деактивацию и замену реактора с перспективой возвращения в строй. А один пилот из шести, как сказал Тэри с глазу на глаз генерал Блэквуд – это допустимые потери.

***

– Помнишь тот наш разговор насчет проекта и Стражей? – как бы невзначай спросила Элен Рейна, отрываясь от его губ и смахивая его руку со своей коленки.

Рейн и Элен сидели в полумраке на кровати в его комнате. Они все чаще проводили вечера наедине, но дальше поцелуев и объятий пока не продвигались. Последние события также не слишком способствовали развитию близких отношений, слишком много мрачных мыслей и воспоминаний вертелось в голове.

– Какой еще разговор? – Рейн удивленно поднял бровь. Этот его жест всегда забавлял Элен. По его озадаченному лицу было хорошо видно, что мысли Рейна заняты сейчас совсем другим.

– Там еще упоминалось некое дело с Вэлом, – напомнила Элен.

Она никак не могла избавиться от неприятного ощущения, что за ними подсматривают и, возможно, подслушивают, поэтому старалась осмотрительно подбирать фразы.

Рейн мгновенье помедлил, затем кивнул.

– Да, припоминаю.

– И что же с этим делом?

– Да ничего, – Рейн пожал плечами, – Все как-то не до того было. То учения эти, то гибель Лоуренса… Я так и не поговорил с Вэлом. И не думаю, что стоит рисковать. В конце концов, ну что это изменит?

– Зависит от того, что мы узнаем, – возразила Элен, – Кстати, я поговорила с Вэлом сама. Договорилась с ним на сегодня. Возможно, это наша последняя возможность…

– Что ты сделала?! – удивленно переспросил Рейн, – Господи, зачем? Кто тебя просил?

– А кто мне запретил? – ответила вопросом на вопрос Элен, – Я сделала то, что посчитала нужным в данных обстоятельствах. Я, точно так же как и ты, имею право знать правду. Давай так: я выслушала тебя, когда ты делился со мной своими соображениями – теперь ты послушаешь меня.

Рейн еле удержался, чтобы не схватиться за голову. Он никак не ожидал, что Элен так быстро и настойчиво перехватит инициативу в деле, которое он привык считать своим.

– Не волнуйся ты так, – сказала Элен, – Я всего лишь сделала то, что ты сам собирался.

– Ну, хорошо, – кивнул Рейн, – И что же сказал обо всем этом Вэл? Готов он рискнуть?

– Не спеши, – прервала его Элен, – Сперва ответь: недавнее испытание ведь полностью укладывается в твою теорию?

– Конечно, могла бы и не спрашивать, – ответил Рейн, – Наступательная операция и уничтожение точечной цели – все это настолько прозрачно и очевидно, что не будь у меня подозрений до учений, они неминуемо возникли бы после. Неужели нам так «ненавязчиво» решили