Константинополь-Босфорский - Алексей Николаевич Осадчий
— Так надо и мне в Севастополе появиться, с Семёновым кто более прочих дружен?
— Вот и объявишься, — Тихонов подмигнул, — но чуть позже. Тебе «Константина» ещё и ради этого оставляют, для быстрого перемещения между портами Чёрного моря…
Глава 11
Третьего января 1918 «Константин» доставил миссию Русского Тихоокеанского Королевства, контр-адмиралом Виктором Васильевичем Колчаком возглавляемую, в Одессу.
Переход Чёрным морем прошёл штатно, по пути обогнали пароходик «Святой Пётр» везущий в Россию лидера социал-демократов Владимира Ульянова с соратниками.
Ужас как хотелось скомандовать боевую тревогу и утопить посудину, нашпигованную ультра-революционерами. Но, боюсь, повязали бы бравого адмирала мои же офицеры и в дурку сдали, ведь его высочество Константин Николаевич принёс извинения грекам за буйство Колчака, напирая на расшатанные нервы морского волка. Потому поскрипел зубами да и ушёл в свою каюту, позвав в «адмиральский салон» для разговора прапорщика Уколова.
— Семён Тимофеевич, проходи, не тушуйся, дело к тебе секретное, государственной важности.
— Слушаю, ваше превосходительство!
— Да не надо «грудь колесом», Тимофеич, лучше скажи чего налить: водка, коньяк, виски?
— А набулькайте виски, Виктор Васильевич. Мы когда Львов брали, получали от союзников довольствие и виски к нему прилагался. Ядрёный!
— Ты ж в Третьем Добровольческом Батальоне с самого начала войны оттрубил?
— Точь так, Виктор Васильевич. Когда в пятом году управляющего всем миром лупцевали, да так, что помер ирод, показали соседушки на меня, дескать более других бил Аркадий Сергеича, только от моих колотух тот вроде как и помер. Пока суд да дело, с братьями покумекал и сбежал в Питер, в посольство Русского Тихоокеанского. Рассказал всё как на духу, попросился в граждане и в работу. Поверили, паспорт выправили в три дня, поехал вначале в Толедо, в мастерскую, которая на оружейный завод королевства работает, там три года оттрубил, супругу с детьми выписал. А уж потом и в Греции работал и на пароходах ходил от Одессы и Севастополя до Бомбея и Амстердама. Денег хватало, но морская жизнь не по мне. Потому как война началась и заперли в Чёрном море, попросился не к адмиралу Эссену, а на фронт, как раз в Крыму Третий Добровольческий формировался. В нём и оттрубил четыре года на Юго-Западном, до прапорщика дослужился.
— А братья так в России и остались, не переманил?
— Крестьяне, Виктор Васильевич, народ косный и переездов не любят. Вроде и выезжали подработать в зиму в Испании, и деньги привозили, а всё нет лучше родной деревеньки. Да и я, по правде, не случись замятня в пятом году, так бы там и проживал. Но сейчас то мир повидал, в офицеры вышел.
Уколов помимо богатого воинского опыта отличался и редким хладнокровием, служил сапёром и понимал толк во взрывных делах, ходил в ночь с пластунами, подрывал австрийские пушки и мосты в глубоком тылу. Трисолдатских Георгия от Российской империи и две медали королевства за доблесть просто так не выдаются. Кроме того Семён Тимофеевич прихватил во время вылазок в одном из вражеских блиндажей снайперский «офицерский», как тут говорят, «манлихер» из коего впоследствии под полста подданых Габсбургов «накосил». С нами бравого прапора отправили как агитатора за жизнь лучшую в Русском Тихоокеанском Королевстве, чтоб, значится, на личном примере показал Тимофеич, как распрекрасно живётся в новом, только-только создаваемом на отбитой у турок земле государстве — «Руси Царьградской».
Уколов как отличившийся с мировой войне офицер получил под Константинополем «имение», именно так этот надел, участок, дачу, называли ветераны, аж в пять десятин, но там и двух сыновей доля. А в благодатном климате, да если руки приложить — ого-го как развернуться можно, по два то урожая снимая!
Оставив супругу и сыновей, 16 и 18 лет на хозяйстве Степан Тимофеевич польстился на солидное жалованье агитатора и оказался в миссии контр-адмирала Колчака. Именно таких — повоевавших, за тридцать лет, чтоб семья, чтоб детей много и планировал без пяти минут (без четырёх суток до помазания на царство, если уж совсем быть точным) король «Руси Царьградской» Константин Николаевич Второй Романов сделать опорой трона. Кстати, интересно а как именоваться будет новый владыка — Второй, или таки Первый. С одной стороны, первым признанным королём отделившейся ветви Романовых был также Константин Николаевич, но государство по иному называлось. Всё же «пятачок» острова Гуам не идёт ни в какое сравнение с 27 тысячами квадратных километров, «великодушно» отданных союзниками под проект «Россия два». Ну а там посмотрим. Во всяком случае начальник канцелярии его высочества, генерал-майор (редкое звание в воинской иерархии королевства, у нас преимуществено флотские в вооружённых силах) Пётр Николаевич Апухтин, напутствуя и инструктируя, не скрывал, что Великобритания и Франция могут передать «Восточную зону Проливов» под нашу юрисдикцию. Только для «устойчивости» нового государственного образования при не особо то и доброжелательных соседях, требуются немалое народонаселение!
Люди, люди, люди! Буй на блюде…
Но всё равно «взбаламутить» Россию, для притока переселенцев в Константинополь-Царьград аки в пристать тихую, посредством гражданской войны, категорически не желаю. Потому и веду обстоятельный разговор с прапором Уколовым, примеряю Степана Тимофеевича на роль килера. Чтоб уконтропупил тамбовский крестьянин вождя мирового пролетарЬята. И хотя никак тут Ильич себя не проявил, но я то представляю потенциал картавого социал-демократа…
Врать так врать, от имени его высочества Константина Николаевича попросил Уколова «исполнить» Ульянова, ибо замышляют революционеры-бомбисты низвержение династий и готовят покушение в том числе и на ту ветвь Романовых, которая уже как 36 годочков вне России обретается.
— Сам понимаешь, Степан Тимофеевич, дело секретное, — импровизирую на ходу, — потому и притворно поругался с греками, вроде как в ссылку поехал под Полтаву, а на самом деле, чтоб тех социалистов клятых перехватить.
— Так это, Виктор Васильевич, — после пяти стопок прапорщик расслабился и вёл себя вполне непринуждённо, «не по службе», — надо было их пароходишко того, ухнуть, прям на самое дно.
— Не годится, Тимофеич, подозрительно. Сразу на нас подумают. У турок флота, считай и не осталось, грекам наши марксисты без надобности. Нет, не годится.
— Понятно, сделаем дело в России.
— Молодец! Сразу говорю, отблагодарить земельными участками, или там по службе поощрением, то долгая песня. Потому получишь триста золотых червонцев российских. Новёхонькие и инфляция им побоку.
— Чего?
— В цене золото не падает.
— А, это
