Шарлатан - Квинтус Номен

Еще мне в работе прилично так помог Васька-старший (который сын дяди Алексея). Когда еще мы с отцом «улучшали мотор», отец принес несколько довольно мощных маленьких магнитов (в генераторе и магниты были, мягко говоря, ублюдочным), а Васька помог мне из непригодившихся сделать еще два маленьких моторчика. То есть он из тогда для себя сделал, для игрушечной лодки-аэроглисера, но после того, как оказалось, что моторчики эти «высасывают» квадратную батарейку для фонарика минут за пятнадцать, и у него проект заглох — а у меня появились два небольших мотора.

Все остальное было сделано из… ну да, из палок, а большей частью все же из оберточной бумаги. То есть из крафт-бумаги, склеенной во много слоев столярным клеем. Не сказать, что конструкция подучилась прочной, но для «показа» жесткости ее хватало, просто не стоило на нее ставить разные тяжелые предметы. И в Павлово я поехал, все свое «оборудование» уложив в большой короб, крепко привязанный к багажнику мотоцикла, а сам я поместился на специальную сидушку-подушку, которую тетка Наталья на бензобак мотоцикла приделала. Именно для перевозки мелких детишек приделала, причем для того, чтобы заболевшую детишку очень быстро в больницу привезти…

Но я был пока еще вполне здоров и прокатился с удовольствием — а потом остался «караулить» теткин мотоцикл, а сама она ушла в военкомат. Народу там было немного: все же понедельник, утро, да еще, видимо, в этот день мобилизованных собирать не предполагалось, а добровольцев сотрудники военкомата еще в начале августа «поставили не место»: рабочим с заводов объясняли «в письменном виде», почему им придется и дальше на заводе работать, а разную особо патриотичную молодежь сотрудники военкомата просто пинками разгоняли (настоящими, причем «от души»), и все местные уже знали, что «сюда без повестки ходить не нужно».

Насчет повода для разговора с военкомом я, похоже, сильно ошибся, а разговор получился очень уж «горячим»: минут через пять Наталья с военкомом вышли на улицу «остыть». Военком закурил, а тетка продолжила:

— Ты когда свою бумажку писал, каким местом думал-то? В Кишкино даже в мирное время хорошо если сотню пар валяли!

— Но сейчас-то война!

— Вот именно, все мужики на заводе сутками работают, в деревню не каждое воскресенье возвращаются, а бабы валенок свалять вообще не может: тут сила нужна, а у баб-то откуда такие силы возьмутся?

Насчет «баба не может» тетка Наталья явно врала: сама-то она своим детям валенки валяла, и на рынок с моими тетками пар пять, а то и десять отправляла — правда, тоже детских. Но, может, детские валенки валять проще? Да и тетка была, пожалуй, самой сильной в деревне…

— Так что писульку свою исправляй быстро, — продолжала тетка, — я тебе так скажу: выйдет хоть сколько валенок для армии свалять — мы сделаем. Но уж точно не две сотни, а может и вовсе ничего не дадим. Не потому что мы против Красной армии, а потому что…

— Да понял я уже, могла бы и не приезжать, а на бумаге все написать.

— А ты бы нашей бумагой подтерся. Нет уж, в глаза оно вернее получается! Да, тут наш шарлатан Вовка что-то для армии придумал, говорит, штука очень полезная.

— Шарлатан? Вы там что, всяким шарлатанам…

— Да нет, прозвище у него такое просто, а так парень-то шустрый и умный. Ведь это он придумал, как электростанции для деревень делать, так что ты его выслушай и то, что он покажет, посмотри внимательно. Если по совету мальчонки сам товарищ Каганович велел три завода в Ворсе выстроить…

— Ну, раз Каганович… и где этот твой шарлатан?

— Да вот он стоит. Вов, показывай, что там у тебя для военкома было?

Товарищ военком постепенно после спора с теткой Натальей успокаивался, аккуратно достал из пачки еще одну папиросу, прикурил, посмотрел на меня с усмешкой:

— Да, мальчик, показывай, что ты для армии придумал.

Я подошел к мотоциклу и достал из привязанного к нему короба бутылку. Винную, на три четверти литра:

— Вот, дяденька, представьте, что это снаряд.

— Что-то не очень похоже… но допустим…

— А теперь посмотрите на меня: я мальчик, мне всего пять лет.

— Я думал, меньше.

— Просто недоедал в детстве, — и после этих слов пожилой военком действительно заулыбался — но силушку я уже наел. Вы бутылку-то в руки возьмите, только она очень тяжелая, не уроните.

— Действительно тяжелая. Интересно, чего ты в нее напихал-то? — поинтересовался он, вглядываясь в черноту за стеклом.

— Железо всякое, обрезки. Я хотел в нее дроби насыпать чтобы она потяжелее была, но в деревне только у деда Ивана картечь нашлась, да и то в спичечном коробке, для грузил к удочке. А еще я туда печного лака долил для тяжести. А это я к чему: вот эту бутылку, даже если бы она была дробью заполнена, я могу забросить… — в оглядел окрестности. Военкомат находился на улице, шедшей вдоль берега Оки, почти что напротив дебаркадера, а совсем уже по берегу шла дорога к парому (который, как я увидел, стоял возле противоположного берега). — Я эту бутылку могу вон до причала парома забросить, и не просто забросить, а в будку паромщика попасть.

— Ну давай, а я посмотрю. Посмеюсь заодно, а то что-то давно в цирке не был…

— Хотите увидеть чудо? Ну, смотрите, показываю один раз. Пока только один, а там посмотрим. Но вы паромщику сами потом скажите, что, если бутылка разобьется, я не из баловства ему там все испачкал.

— Скажу, ты ее докинь сначвла…

Тетка Наталья не знала, что я военкому собрался показывать, так что она просто стояла в стороне и с легкой улыбкой смотрела на мои «упражнения»: все же в деревне привыкли к тому, что я если что и показываю, то это по меньшей мере интересно. И, подозреваю, она уже просчитывала в уме, что сможет от военкомата еще получить для того, чтобы людям в Кишкино жилось хоть немного получше. И я ее не разочаровал.

Достал из короба толстую бумажную трубку, из которой слегка торчал носик моторчика с насаженным на него пропеллером — я этот пропеллер из клена вырезал. Сзади в трубу воткнул «кормовую часть» фюзеляжа, в которой «из задницы» торчал проводок, аккуратно присоединил крылья (очень аккуратно, ведь при