Бои местного значения - Дмитрий Аркадьевич Зурков
— Одного кончить пришлось, иначе бы шумнули. — Отвечает на немой вопрос один из «призраков».
М-дя, не повезло бедняге. А с другой стороны — спал бы сейчас себе спокойненько у какого-нибудь костерка, глядишь, и жив бы остался. Разведгруппа в тылу свидетелей не оставляет. Особенно таких…
— Добро. Поупражняйтесь, ребятки, в полевых допросах. Очень уж интересно, что за гости к нам пожаловали. — Даю ценные указания, залезая в карман за портсигаром…
* * *
— В банде четырнадцать человек. В основном — беглые каторжане. Девять… Восемь винтовок, три охотничьих ружья. Обитают отсюда вёрст за двадцать где-то в тайге на заимках по пять-шесть человек. Атаманит какой-то Разгуляй, он с маузером хитрым шастает. К нему купчик один иногда подкатывает, на обозы наводит. В этот раз — так же. Нас заметили, когда сюда шли. Атаман эту троицу оставил на стрёме, чтобы последили. Накроют тех, потом к нам сунутся. — Суровцев кидает окурок в угли. — Что делать будем, Командир?
— Когда должны напасть?
— Сказали, чуть более рассветёт, — и начнут.
— Тихо поднимай наших, Бура — сюда…
Снайпер, понятливо ухмыльнувшись, исчезает в темноте, вскоре возвращается с Буртасовым.
— Ну, что, Илья Алексеевич, ты уже в курсе?
— Да, по дороге рассказали.
— Делаем так… Ты организуешь здесь охрану и оборону, я беру две тройки, казаков и иду туда.
— Денис Анатольевич, их там около дюжины. — Осторожничает мой зам.
— Угу. И атаки с тыла не ждут. Кто у нас хорошо с короткими стволами работает?..
— Линь и Дрон.
— Одному я свой браунинг отдам, другому — ты. Они с ними поболее упражнялись, чем с кольтами. Сам пойду с томпсоном, попробую «американца» в деле. Плюс двое с помпами, плюс два снайпера, плюс Митяевские с карабинами. В идеале бы их вообще в ножи взять, но — как пойдёт. Короче, лагерь на тебе, а мы собираемся… — Натягиваю на себя лохматку и начинаю шарить по телеге в поисках чемоданчика с любимой игрушкой сицилийских эмигрантов…
В бодром темпе рысим на ту поляну, очень надеясь успеть, перехватить гадёнышей прежде, чем они перехватят обоз. А я ещё на ходу прикидываю, где может сидеть тыловой дозор. Или я слишком армейскими категориями думаю? Тех деятелей, что «заблокировали» нас на стоянке, по мнению атамана должно хватить за глаза, у него же банда не резиновая, четырнадцать… Не-а, уже одиннадцать человек. Так что вряд ли кто ещё на пути попадётся.
Мы не успеваем. Появляемся, когда действо в самом разгаре, поэтому моментально притворяемся незаметными деталями пейзажа, продолжая осматриваться… Два душегуба волокут за ноги тело к отхожей яме… Четвёрка «конюхов» осматривает лошадей, одну уже пытаются впрячь в крайнюю телегу. Винтовки у всех за спиной, в походном положении… Так, уже шестеро, остальные пятеро, значит, возле костра… Надо заняться вычитанием. Показываю присевшему рядом «призраку» на тащильщиков, мол, должны упокоиться рядом с грузом, только очень тихо. Тот, кивнув, легонько хлопает по плечу соседа и оба исчезают в кустах.
Поворачиваюсь к Митяю, показываю на «конокрадов», казаки так же беззвучно растворяются в сумерках. «Санитары» уже дотащили тело к краю ямы, остановились, чтобы перехватить посподручней. Два «травяных бугорка» взмывают вверх, затем опадают и никого стоящего на ногах в том месте уже нет… В голову в очередной раз приходит идиотский вопрос — слышали ли они, хруст своих шейных позвонков?..
Возле лошадей тоже происходит мгновенная суматоха, один уже лежит на земле с рассечённым горлом, обильно окропляя травку красным, что при таком освещении кажется чёрным. Второй падает рядом после удара ножом в почку. Третьему банально, как курёнку, свернули шею. Четвёртого Митяй уложил своей коронкой — ребром ладони по затылку. И всё это заняло секунды три-четыре. Пора!!!..
Десять метров до знакомого уже тележного полукруга пролетаем за несколько секунд, «призраки» рассредотачиваются по периметру, я с Линём и Дроном заскакиваю внутрь. А там — снова «картина маслом»!..
Опять связанные дневные знакомцы-алкаши валяются возле костра живописной кучкой. Как я понимаю, их на месте лёжек и повязали тёпленькими. Где они своим китайским пойлом ушибы врачевали, да обидушку горькую залить пробовали. За ними кучкуются их победители, с весёлым смехом попинывая, как они предполагают, будущих покойничков. Боров-приказчик, тоже со стянутыми за спиной руками, стоит на коленях перед живописной парочкой…
— Ну что, Мишка… — Не прерывая фразы невзрачно одетый козлобородый мужичок оборачивается в нашу сторону, но сказать ничего больше не успевает, слева пару раз хлопает глушителем браунинг, на штанине появляются чёрные дырки, и он, потеряв опору, валится вниз. Его спутник, непривычно-модно для здешних краёв одетый в стиле «англицкий джентльмен на сафари», как-то моментально просекает ситуацию и ныряет под телегу одновременно со следующей парой хлопков. Всё это замечаю краем сознания, отрабатывая короткими очередями «групповую цель», тут же принимающую горизонтальное положение рядом со своими жертвами. М-да, всё-таки не зря мафиози влюбились в томпсон, 45-й калибр не сравнить ни с чем, прежде попробованным.
Мимо меня проскакивает второй диверс, суёт что-то в угли, затем крик «Бойся!», взмах рукой, за «вагенбургом» громко бахает, сиреневый сумрак на мгновение превращается в ослепительно-белую вспышку. А там, где упала «зорька» сквозь испуганное ржание лошадей слышны пара глухих ударов и вопль.
Подхожу к дёргающемуся в попытке освободить руки брюхатому «караван-баши», возле которого пытается перетянуть ремешком простреленную в двух местах ногу козлобородый.
— Ну никуда от тебя, толстый, не деться! — В одно движение перехватываю ножом верёвки на руках. — Даже поспать спокойно не дал!
Михал Михалыч, ещё не совсем придя в себя, смотрит выпученными глазами на меня, потом на бойцов, освобождающих его подчинённых от пут и собирающих трофеи.
— Дык… Эт-та как эта?.. — Наконец-то раздаётся что-то членораздельное.
— Каком взад, блин! Что — как? Тебе опять что-то не по душе?.. Да вставай, хватит тут коленками елозить…
Встать удалось только с третьей попытки. Чтобы вдруг поясным поклоном всех удивить.
— Благодарствуем, Вашбродь! Должники мы твои отныне!.. — К его монологу присоединяется от кострища хор согласных, горячо подтверждающих слова начальства.
— Да какой я тебе вашбродь? — Делаю очень удивлённое выражение лица.
— Дык за версту видать же, в благородиях обретаешься! И ружжо диковинное, и палить с него умеешь! И людишки твои то ж…
— Ну-ка пасть свою вонючую захлопни!!! Ещё раз золотопогонником меня обзовёшь, в поганой яме лично утоплю!!! И где ты тут людишек увидал, а?
— … Прощеньица просим, не тое слово вырвалось!!! — Приказчик снова начинает утрамбовывать коленками чахлую травку.
— Нет здесь людишек! Если только
