Товарищ мэр - Руслан Муха

Он замолчал, изучая моё лицо, будто пытался найти в нём ответ. Но я ничего такого припомнить не смог.

— Кстати, а фамилия мента — Малевский, — сказал я. — Знакомая-то. Та журналистка, что статью про меня накатала Татьяна Малевская. Не его ли родственница?

Гена замер. Его взгляд стал острым, цепким. Без лишних слов он вытащил телефон и кому-то позвонил:

— Алё, Санёк. Слушай, пробей-ка мне журналистку ту, ушлую, Татьяну Малевскую. Ага. Надо бы узнать, кем ей приходится Андрей Малевский? Он ментом был, пропал лет тринадцать назад… Ага. Понял. Спасибо, брат. Жду.

Он положил трубку на стол, его взгляд стал тяжёлым, пристальным.

— Надо не тянуть нам с оружием, Женек, — вдруг сказал он, будто только сейчас осознав всю глубину опасности. — Хоть травмат, а надо бы, чтобы при тебе был. И я, наверное, поживу пока у тебя. Что-то как-то не нравится мне всё это. Неспокойно на душе.

Генка на какое-то время замолк, я призадумался, прокручивая в голове ходы. Вдруг у Генки зазвонил телефон.

— Ага, хорошо. Ага, понял. Спасибо. А адресок еще скинь мне ее. Все, спасибо, с меня магарыч.

Генка поднял на меня взгляд:

— Так и есть. Татьяна Малевская — дочь того самого мента. Видимо, лезть, куда не просят, это у них семейное.

— Она может нам помочь, — сказал я.

Генка кивнул, а подумав, сказал:

— Только это, наша местная газетенка не проканает.

— Ничего из нашего местного и даже областного не проканает, — добавил я. — Нам надо действовать, перепрыгивая через головы. Нужен федеральный резонанс. Такой, чтобы Князев не успел ни замять, ни купить, ни припугнуть. Чтобы всё взорвалось разом и на самом верху.

Гена кивнул, а подумав спросил:

— Только это, ты как собираешься? Отдать все улики туда? Это же…

— Нет, так поступать неразумно, — не дал я ему договорить, понимая, куда он ведет. — Приплетать к этому отца мы не будем. Сын бандита и соучастника в убийстве дурная слава. А мне моя репутация еще пригодится.

— Мы отдадим только то, что касается Князева. Убийство Малевского: его признание в ресторане и пистолет. Имя отца не должно фигурировать никак и нигде, как и мое. На видеозаписи видно только затылок и слышно имя, это может быть кто угодно.

— Сложно будет, — усомнился Гена. — Но можно. Можем над видео поколдовать. Если только сам Князев Мишку не выдаст, когда его схватят.

— А смысла его выдавать у Князева нет, — сказал я. — Только, разве что, срок себе еще накинуть, когда станет ясно, что и его он убил.

— Это ты прав, — кивнул Генка, нахмурившись.

До глубокой ночи мы обсуждали, как нам действовать. Прокручивали все варианты и возможные риски. Строили планы и тут же находили в них слабости, а после все меняли. К часу ночи мы разбрелись спать, Генка занял соседнюю комнату, гостевую. А утром меня разбудил звонок телефона.

Сонно взглянул на экран и вмиг проснулся. На экране горела надпись: «Алексей Сергеевич».

Я взял трубку:

— Доброе утро, Алексей Сергеевич.

— Женя, здравствуй, — в трубке послышался низкий, спокойный, чуть хрипловатый голос. — Как самочувствие? Слышал, неприятность у тебя вчера на совещании случилась.

— Чувствую я себя лучше чем когда-либо, спасибо, — спокойно поблагодарил я. — А по поводу неприятностей… Это вы имеете ввиду отставку моего зама Гринько?

В трубке повисла короткая, но красноречивая пауза. Видимо, Князев ожидал оправданий или нервного лепета, а не прямой атаки.

— Отставку? — его голос сохранял ровную интонацию, но в нём появилась лёгкая металлическая нотка. — Интересно. А я слышал, у тебя там, в кабинете, целый спектакль разыгрался. С дорогами, с детсадами… Не слишком ли резво начал, Женя? Мы же договаривались на спокойную, плановую работу.

Он делал ударение на слове «договаривались», давая понять, что между ними существовали негласные, но обязательные правила. И я эти правила нарушил.

— Работа и идёт, Алексей Сергеевич, — деловым тоном отчеканил я. — Плановая. Только план, как выяснилось, был составлен с грубыми нарушениями. Бюджетные деньги уходили не туда. Я как глава города обязан это пресекать…

— Ты охренел? — спокойно, но с явной угрозой перебил он меня. — По телефону решил такое обсуждать?

А вот это уже интересно. Просушки он, что ли боится?

— Думать надо, Женя, головой, — наконец сказал он, и голос его стал тише и при этом опаснее. — Чтобы потом не пришлось поправлять последствия слишком резких решений. Я завтра приеду, будем решать с глазу на глаз.

— Отлично, — сказал я, — буду ждать вас в администрации. Только предварительно сообщите время, вдруг я буду не на месте.

— В администрации, — мрачно протянул он, — нет, Женя. Никто не должен знать, что я приеду. Завтра вечером я приеду к тебе домой. И постарайся так сделать, чтобы в доме поменьше посторонних было. Разговор у нас будет крайне серьёзный. Так сказать, государственной важности. Ну и надо бы решить тот вопрос, который у нас остался с твоим отцом. Ты ещё ничего не сумел найти?

Я сразу смекнул, о чем он. А это уже совершенно меняло расклад. Чувствует, гад, опасность. И тут сомневаться не стоит, едет он не для разговоров, он едет зачищать, потому что мое поведение создает угрозу. А значит, времени у нас осталось намного меньше, чем мы полагали. По сути, у нас остались сутки.

— Пока ничего не нашел, — непринужденно ответил я. — Всё перерыл и ничего похожего. Может, отец это уничтожил перед смертью?

— Не уничтожал, — резко возразил Князев. — Не в его стиле. Ищи лучше. Или я завтра приеду и помогу.

Он бросил трубку. Я медленно опустил телефон. Слово «помогу» еще звучало у меня в голове.

Пора было будить Гену.

Я постучался в дверь, Генка открыл сразу же. По осунувшемуся лицу было видно, что он всю ночь не спал.

— Князев звонил, — без предисловий сказал я, переступая порог. — Завтра вечером будет здесь. Хочет приехать, прямо сюда, ко мне домой. А еще намекнул, что поможет «искать» улики отца. Значит, такой разговор у нас уже был.

Гена раздражённо выругался, глаза его сузились до щелочек.

— Значит, почуял, что жопа подгорает. Ишь ты, как засуетился, падла… — Генка тяжело опустился на край кровати, положив руки на колени. — Получается, времени в обрез и надо действовать быстро. Чую я, если он свои улики получит, тебя всё равно в покое не оставит. Свидетелей таких, как ты, не оставляют.

— Не оставит, — согласился я, прислонившись к дверному косяку. — Связаться с Малевской нужно сегодня же,