Я – Товарищ Сталин 7 - Андрей Цуцаев

— Публикуй, — повторил Сато, ткнув пальцем в бумаги. Его голос был хриплым, почти невнятным. — Накамура, Ямасита — предатели. Напиши, и я позабочусь, чтобы тебя не тронули. Ты же не хочешь проблем, Ямада? Не хочешь, чтобы Кэмпэйтай пришла за тобой ночью?

Кэндзи почувствовал, как холод пробежал по спине, но сохранил спокойствие. Он понимал, что Сато пьян, но его угрозы были реальными. Он решил уточнить ещё немного, чтобы статья выглядела правдоподобно.

— Я понимаю, Сато-сан, — сказал он, стараясь звучать уверенно. — Но нужны ещё детали. Какие чайные в Асакусе? Кто ещё был на этих встречах?

Сато стукнул чашкой по столу, пролив остатки саке, и расхохотался так громко, что рабочие за соседним столом начали перешёптываться. Он заказал ещё саке, его движения были резкими, а голос — всё более путаным.

— Асакуса? — сказал он, ухмыляясь. — Чайная «Золотой дракон», вот где они собираются. Ямасита, Накамура, ещё пара офицеров. Лейтенант Окада, капитан Танака. Все они там, шепчутся, как крысы. Думают, они умнее Кэмпэйтай? Публикуй, Ямада. Напиши, и всё будет хорошо.

Кэндзи кивнул, запоминая каждое слово. «Золотой дракон», Окада, Танака — это были новые зацепки. Он подлил Сато ещё саке, наблюдая, как тот пьёт, проливая на стол. Сато был уже сильно пьян, его движения стали хаотичными, а речь — бессвязной. Забегаловка гудела: рабочие смеялись, кто-то громко рассказывал историю о неудачной рыбалке, а хозяин, вытирая стойку, крикнул, чтобы кто-то убрал пустые миски. Дым от жаровни поднимался к потолку, смешиваясь с запахом соевого соуса, а голос Сато становился всё громче, перекрывая шум.

— Ты понимаешь, Ямада? — продолжал Сато, его голос дрожал от опьянения. — Это не просто статья. Это война. Накамура, Ямасита, Окада, Танака — все эти крысы хотят сломать Японию. Но мы их остановим. Публикуй, Ямада. На следующей неделе. Не тяни!

Кэндзи чувствовал, как сердце бьётся быстрее. Сато был пьян, но его слова были полны угроз. Он понимал, что публикация статьи навлечёт неприятности, но отказ означал бы конец. Он решил уточнить ещё немного, чтобы укрепить текст.

— Сато-сан, — сказал Кэндзи, стараясь звучать твёрдо. — Я добавлю эти имена и места. Но если редакция спросит, как я узнал про чайные, что мне говорить?

Сато откинулся на скамью, чуть не свалившись, и расхохотался, пролив саке на пол. Он ткнул пальцем в воздух, словно указывая на невидимого врага.

— Что говорить? — сказал он, его голос был хриплым, почти неразборчивым. — Говори, что знаешь правду! «Красный журавль», «Золотой дракон», имена — этого хватит. Пиши, Ямада. Пиши, как я сказал. Публикуй, и всё будет хорошо.

Кэндзи кивнул, запоминая детали. Сато дал достаточно, чтобы статья выглядела правдоподобно, но Кэндзи знал, что должен быть осторожен. Он подлил Сато ещё саке, наблюдая, как тот пьёт, уже едва держа чашку. Сато начал бормотать, его голос становился всё тише, но угрозы в нём не убавилось.

— Ты же не дурак, Ямада, — сказал он, покачиваясь. — Ты знаешь, что будет, если не опубликуешь. Кэмпэйтай не спит. Мы следим. Публикуй, и я тебя прикрою. Не публикуй — и… — Он провёл пальцем по горлу, ухмыляясь, его глаза блестели в тусклом свете забегаловки.

Кэндзи кивнул, стараясь не выдать страха.

— Я подготовлю финальный вариант, — сказал он, складывая бумаги. — Завтра покажу в редакции. Если всё пойдёт, статья выйдет на следующей неделе.

Сато кивнул, допивая очередную чашку. Его глаза были мутными, он едва сидел прямо, но всё ещё смотрел на Кэндзи с подозрением.

— Не тяни, Ямада, — пробормотал он, его голос был почти неразборчивым. — Я не люблю ждать. И Кэмпэйтай не любит. Ты умный. Не подведи.

Кэндзи кивнул, убирая бумаги в портфель. Сато заказал ещё саке, но его рука дрожала так сильно, что он пролил половину на стол. Он начал бормотать о «предателях», о том, как «Япония должна быть сильной», но слова путались, превращаясь в бессвязный поток. Кэндзи смотрел на Сато, который уже едва держал голову, и понял, что разговор окончен. Он заплатил за еду и саке, помог Сато встать — тот цеплялся за стол, бормоча что-то невнятное, — и довёл его до машины. Водитель открыл дверь, и Сато рухнул на сиденье, пробормотав напоследок что-то о «крысах» и «войне». Машина уехала, оставив Кэндзи на тёмной улице.

Он вернулся домой за полночь, ощущая, как усталость наваливается на плечи. В квартире было тихо, только тикали часы на стене. Кэндзи зажёг лампу, сел за стол и открыл записную книжку. Он записал всё, что узнал: имена, места, чайные. Сато сказал достаточно, чтобы статья выглядела правдоподобно, но Кэндзи знал, что каждый шаг приближает его к пропасти. Публикация могла стать сенсацией, но также могла стоить ему жизни.

Глава 18

Солнце в Асмэре, едва поднявшись над горами, уже раскаляло каменные мостовые, и пыль, вздымаемая повозками и шагами прохожих, оседала на листьях эвкалиптов, которые росли вдоль узких переулков. В кабинете, пропахшем старым деревом и чернилами, полковник Витторио Руджеро ди Сангаллетто сидел за столом, уставившись на чистый лист бумаги. Его мысли были далеки от штабных дел. Встреча с Дестой Алемайеху, человеком, чьё предложение сулило богатство и опасность, занимала всё его внимание. Слова Десты — десять тысяч долларов в неделю, пятьдесят тысяч в конце — звучали в голове, как мантра, но заманчивая сумма таила в себе угрозу. Витторио знал: такие сделки редко обходятся без крови.

Он привык действовать в одиночку, полагаясь только на собственное чутьё и опыт. Доверять кому-либо, даже самому верному человеку, было равносильно самоубийству. Витторио решил, что всё сделает сам: соберёт информацию о передвижениях генерала Эмилио Де Боно, выяснит, кто такой Деста, и подготовится к возможной ловушке. Следующие три дня станут решающими, и он не собирался оставлять ничего на волю случая.

Первым делом он занялся данными о Де Боно. Как старший офицер, Витторио имел доступ к секретным документам, но добыть точные маршруты генерала было непросто. Планы его инспекций хранились под строгим контролем, и даже полковник не мог просто так войти в архив и взять нужные бумаги. Он знал, что расспрашивать о маршрутах у других офицеров или писарей слишком рискованно — любой вопрос мог вызвать подозрения. Вместо этого он решил использовать свои привилегии и действовать